Адвокат шайтана - [93]
— Ты куда труп дел, сволочь?
— Какой труп? — не понимая, о чём спрашивал его Акулов, переспросил Олег.
— Неопознанной девушки, которая утонула в машине, — пояснил тот.
— После осмотра места происшествия я отправил его на дежурной машине в морг, — доложил Олег.
— Труп исчез! Нету его там. Только что звонили оттуда. Чижикова в истерике… А ты почему не поехал на вскрытие?
Олег не знал, кто такая Чижикова, не знал, в какой морг увезли труп, не знал и того, что ему обязательно нужно было присутствовать на вскрытии. Он ведь даже не подготовил постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы. Об этом он вспомнил только при разговоре с Акуловым.
— Я сегодня должен быть в Заречье, — Олег решил оправдаться перед прокурором во что бы то ни стало. — У меня сроки следствия по делу о краже из сельмага горят. Спросите у Земцова. Мне там следственный эксперимент проводить нужно…
— Не знаю ничего! — оборвал его Акулов. — За сегодня чтоб всё выяснил!
— Хорошо, — успел ответить Олег перед тем, как услышал в трубке короткие гудки.
От завтрака, несмотря на уговоры матери, пришлось отказаться. Олег быстро оделся и побежал к себе на работу, хотя сегодня он туда заходить не планировал.
Начальник следственного управления подполковник Земцов, как только увидел в своём кабинете Олега, сразу начал ругаться:
— Какого хрена? Ты почему не в морге? Мне звонят уже все, кому не лень. Выясняют, требуют, орут на меня. А мне за тебя отчитываться? Чё ты сюда припёрся? Беги, ищи свой труп!
— Я-то тут причём? — стоя на пороге кабинета начальника, огрызнулся Олег.
— Ты мне не груби! — прикрикнул на подчинённого подполковник. — Дело у кого в производстве? У тебя!..
— Это не моё дело, — сказал Олег. — Я вчера только дежурил. Дело ещё никому не расписали…
— Значит, будет твоим! — стукнул кулаком по столу Земцов и зашипел: — Прямо щ-щ-щас распишу… Чтобы не грубил главному… Распустились, понимаешь…
Олег понял, что отпираться от этого дела было бессмысленно. Он злобно посмотрел на своего начальника и стал ждать, когда тот найдёт на столе нужные ему документы. Но Земцов, подвигав рукой некоторые скреплённые скоросшивателем листы на столе, оторвал свой взгляд от них и сказал Олегу:
— Чего уставился? Иди работай.
— А по какой статье возбуждаться будем? — спросил Олег.
Земцов вместо ответа вопросительно посмотрел на Олега.
— Похищение трупа как квалифицировать? — уточнил свой вопрос Олег.
На медном круглом лице Земцова застыла неожиданная задумчивость. Было понятно, что этот вопрос Олега застал его врасплох. О чём думал сей человечище, по выражению его лица догадаться было невозможно.
— Так! — хлопнув рукой по столу, Земцов наконец вышел из погружения в свои воспоминания об уголовном праве. — Ты куда сегодня собирался? В Заречье? Ну и езжай туда! А мы пока с прокуратурой этот вопрос обмозгуем. Не тебе, тукмарику, с нами такие вопросы решать.
— Сразу бы так, — обрадовался Олег и уже хотел с облегчением покинуть кабинет Земцова, но тот остановил его:
— Но как вернёшься, прямиком в морг. Допроси там всех. И живых, и мёртвых. Разузнай, как такое могло случиться… Понял?
…Олег вернулся со следственного эксперимента гораздо позже, чем предполагалось. Поэтому у дверей морга он оказался только сейчас.
Дверь щёлкнула замком и со скрипом открылась, выпустив на крыльцо поток долгожданного света, ненадолго ослепив Олега.
— Вы следователь? — спросил Олега женский голос, пока его глаза привыкали к свету.
— Да, это я, — ответил Олег, когда различил силуэт женской фигуры на ярко-белом фоне.
— Где вас черти носят, товарищ? — спросила женщина и, повернувшись к Олегу спиной, пошла внутрь помещения. — Только что звонило ваше начальство, интересовалось, почему вас так долго нет. Будто я должна знать.
— Днём ездил в Заречье, — следуя за женщиной, Олег начал рассказ в оправдание своего опоздания. — Управился только к вечеру, а на обратном пути машина сломалась. Двадцать километров пришлось тянуть её на буксире. Вот только приехал.
— Проходите сюда, — сказала женщина и первой прошла в небольшую комнату справа от входа.
Как понял Олег, это был рабочий кабинет судебно-медицинского эксперта. Ранее Олег никогда не был в этом морге. Он был ещё молодым следователем, его стаж не превышал и года. К тому же, он был милицейским, а не прокурорским следователем — по уголовным делам, которые расследовались милицией, среди жертв преступлений трупы были редкой случайностью, а расследованием всех видов убийств занималась прокуратура. Свой первый и последний раз Олег посещал морг в Омске, будучи студентом юридического факультета университета, на практическом занятии по судебной медицине.
— Меня зовут Олег Лунин, — представился Олег, зайдя в кабинет. — Я следователь из горотдела. У меня в производстве дело по ДТП…
— Я знаю, — перебила его женщина и, показывая рукой на письменный стол слева от входа, сказала: — Присаживайтесь за стол.
— Спасибо, — поблагодарил её Олег и занял указанное ему место.
В кабинете было тесно. В левом от входа углу стоял массивный, вымазанный коричневой краской железный сейф. На нём стоял старенький транзистор. Сейчас он молчал, но несколько минут назад это он поймал в радиоэфире зажигательную песню, напугав Олега тем, что покойники устроили здесь ночную дискотеку. Значительную часть комнаты занимал старый деревянный шкаф, заставленный папками и книгами. В этом помещении было только два сидячих места — за столом и на стуле напротив него. Третьему человеку здесь пришлось бы стоять. Окон в кабинете не было.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.