Адония - [12]

И на складах, и у разорившихся суконных торговцев. И перед осенним сезоном, когда купцам нужно будет закупать тёплую одежду матросам, а военному ведомству — тёплое обмундирование для солдат, мы по всей Англии поднимем цены на сукно гораздо выше обычных. Поторговав зиму — а других торговцев на рынке уже не будет — мы свои затраты вернём, а также удвоим или утроим. С приятной выгодой для обеих сторон.

— Обрушить суконный рынок, — спокойно проговорил Люпус. — Так-так. Если в финале задуманного предприятия скупить всё сукно в стране, до последней штуки, за сто, скажем, пенсов и продавать его фунтов за семь или восемь… А в Англии существует запрет на ввоз сукна из Индии и Америки… Тогда вложенная изначально сумма увеличится в… во сколько? — монах обернулся к Филиппу.

— Ребе несколько минут назад сказал Давиду — в пятнадцать раз, — ни секунды не медля, откликнулся казначей, — а может быть, в восемнадцать.

— Но это при исключительно благоприятных обстоятельствах, — грустно заметил Ицхак. — А представьте, сколько мне нужно будет заплатить нескольким сотням своих агентов, арендаторам лавок, продавцам, чиновникам да и полицейским — ведь разоряемые торговцы будут на моих продавцов нападать. Так что пятьдесят процентов — это весомый доход. Представьте, что ваши четыре сундука с золотом лежат в вашем монастырском подвале — и вдруг через год превращаются в шесть.

— Разве я возражаю? — на секунду разъял руки монах. — С пятьюдесятью процентами я согласен.

Он перебросился быстрым взглядом с Филиппом и добавил:

— И теперь, уважаемый ребе, перед тем как попрощаться — последняя просьба.

— Я слушаю, — ребе поднял на Люпуса свои умные, внимательные глаза.

— Немедленно, прямо сейчас, пошлите кого-нибудь. Пусть возьмут из сундука на выбор несколько случайных монет и проверят их на качество золота. Здесь, при нас. Обратите внимание, я не обвиняю вас в том, что вы через неделю заявите, будто всё моё золото испорчено оловом. Я просто хочу исключить саму такую возможность. Ребе вопросительно поднял брови, развёл руками — и кивнул Мосию. Тот, с раскрасневшимся от тяжёлой работы лицом, быстро прошёл в заднюю дверь. Но вскоре вернулся и, уставив мучительный взгляд в пол, с затаённой злостью сказал:

— Ключ не отпирает сундук.

— Конечно, не отпирает, — согласился с ним патер и, обращаясь к Филиппу, спросил: — разве ты не показал секрет?

— Конечно, не показал, — спокойно ответил Филипп. — Вы ведь сами учили меня, что я могу это сделать только по вашему личному указанию.

— Ах, да, — виновато покачал головой Люпус. — Моя вина. Был так взволнован, что совершенно забыл. Ребе, прикажите вернуть сундук сюда, Филипп покажет секрет. Там есть клёпка, которую нужно нажать, и одновременно слегка толкнуть скобу, чтобы спрятанный внутри шарик сошёл со своего места. Голландский сундучок, на заказ делали.

— Мосий повернулся в сторону ребе и показал ему вспухшие, с красными следами от скоб ладони.

— Нет, — сказал, вздохнув, ребе. — Давид и Мосий измучились, пока спускали. А теперь если поднимать… Пусть уважаемый Филипп сходит, покажет на месте.

— Филипп и Мосий ушли, а ребе, помедлив, сказал:

— Когда ваш казначей привезёт оставшееся золото, не разрешите ли вы, чтобы я принял его на работу? Жалованье предложу ему — более чем высокое.

— Согласен, — кивнул, стараясь казаться спокойным, монах. — Признаюсь, и мне будет спокойней: золото под присмотром. Эх, эх. Трудно будет жить без надёжного казначея. Кстати, он по крови — наполовину еврей.

— Вот как? — вскинул тёмные, в отличие от бороды, брови, Ицхак.

— Да. Я его спас от мучительной смерти и вырастил. Теперь он мне предан.

— Вернулись Филипп и Мосий. Сутулый хранитель, вернувший себе присутствие духа, проговорил:

— Подтверждаю. Золото качественное. Новые, мало ходившие по рукам монеты.

— Спустя полчаса отдохнувшие кони тянули карету обратно, по направлению к монастырю «Девять звёзд».

— Всё, как предполагали? — спросил Люпус Филиппа.

— Да, патер. За кабинетом — спальня. В ней, в стене — скрытая дверь. Каменная лестница вниз, витая. Шестьдесят четыре ступени. Хранилище старинное, кладка из тёсанных крупных камней. Внутри — сухо. Дверь железная, без замка и без ручки. С той стороны находится человек, который там живёт, и он её отпирает, когда подают сигнал.

— Как хорошо, — откинулся на спинку сиденья Люпус. — Весомый будет доход. А скоро вырастут десять девочек, дружка на дружку похожих, светловолосых и голубоглазых, которых я заботливо пристроил в приличные места на воспитание. Тогда одна из них принесёт в десять, в сто, в тысячу раз больший доход.

— И, сообразив, что без причины сказал вслух нечто важное, поспешно умолк. Но Филипп не обратил на его слова никакого внимания, и никак не отозвался на них. Он сидел, глубоко задумавшись. Наконец он произнёс:

— Одного не могу понять, патер.

— Так, так, так! — с готовностью бросил на него взгляд довольный старик. — Что ещё задело твоё внимание?

— Если мы сейчас заберём всё, чем владеет ребе, то потеряем ту невероятную прибыль, которую он приобретёт через год. Не разумнее ли будет дождаться, когда деньги Ицхака увеличатся в пятнадцать раз, и только тогда войти в его хранилище?