Адольфо Камински, фальсификатор - [10]
– Похоже, мсье Камински, я потерял ваши карточки. Может, в печке их сжег случайно, не знаю.
– Значит, завтра я приду к вам и снова зарегистрируюсь!
– Нет-нет, это вовсе не обязательно, что вы!
– Непременно приду, до скорого свидания.
Поневоле нас вновь внесли в картотеку. Зато нашивать шестиконечные звезды папа не стал. Преодолел щепетильность и гордо заявил:
– Раз мы аргентинцы, звезды носить не будем!
И все-таки беды незаметно подкрались к нам. Причем с неожиданной стороны. Однажды в воскресенье заявились супруги Демуа, владельцы местного борделя, в сопровождении немецкого офицера. Пожелали осмотреть наш «прекрасный дом». Дядя Леон действительно им гордился и не заставил себя упрашивать. Они поднялись на второй этаж, заглянули в спальни, и вдруг мы услышали дикий рык возмущенного дядюшки и увидели, как тот мощным пинком под зад спустил с лестницы немецкого офицера… Незваный гость с оглушительным грохотом пересчитал ступени. Уж мне ли не знать каковы дядюшкины пинки! Столкни он вниз Демуа, жену или мужа, я бы лишь посмеялся. Но тут замер в ужасе. Между тем Леон оглушительно орал сверху:
– Устроить бордель?! В моем доме?! Да ни за что на свете!
С тревогой я ожидал ужасных последствий. Но месяц прошел, день за днем, а нас никто не трогал. Как вдруг, поздно вечером прибежали жандармы, два давних друга дяди, причем с немалым риском для себя. В штатском, не в форме. Мы сразу поняли: все пропало!
– Кики, нам велено завтра арестовать тебя. Беги немедленно!
– Куда же мне бежать?
– Куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда!
Дядя и чемоданов паковать не стал. Прихватил самое необходимое и вскочил в ближайший поезд до Парижа.
Недели через две нас опять навестили жандармы. Предупредили маму, что гестапо перехватило ее письмо к брату. Теперь нацисты узнали парижский адрес дяди. Догадываюсь, о чем ты подумала: «Откуда такая беспечность? Как можно доверять почте, переписываться при таких обстоятельствах?» До сих пор и у меня в голове не укладывается. Они просто не осознавали, в какой опасности находятся.
Телефона у нас не было. Настал черед мамы ехать в Париж, чтобы предупредить брата, пока не поздно.
– До свидания, дети, я скоро вернусь. Не задержусь, обещаю.
Жизнь потекла дальше своим чередом. Каждый день приходилось бороться с мелкими бытовыми трудностями. Не хватало буквально всего. Магазины опустели, исчезли даже товары первой необходимости. Доставать продукты становилось все трудней и трудней. В своей химической лаборатории я научился варить мыло, используя карбонат натрия. Делал свечи из парафина – они шли нарасхват, поскольку в городе все чаще отключали электричество. Готовил гуталин. А по специальному заказу аптекаря Бранкура – особое средство от чесотки, что свирепствовала в деревнях. В городе Флер нашелся поставщик, чьи химические удобрения больше никто не покупал. Он бесплатно передал мне сырье, необходимое для производства, и я так же бесплатно раздавал свою продукцию. Как-то раз получил от него чуть ли не тонну денатурированной каменной соли с примесью оксида железа. Кому сейчас нужна такая? Между тем нехватка поваренной соли ощущалась всеми. Нацисты ограничили ее продажу, боясь, как бы крестьяне не засолили и не припрятали свинину вместо того, чтобы сдавать ее для отправки в Германию. Проклятые реквизиции сельскохозяйственной продукции… Я растворил техническую соль в воде и отфильтровал ее. Осадок более тяжелого оксида железа остался на дне. Очищенная соль просохла и вновь кристаллизовалась. Через несколько дней перекристаллизации я добился потрясающих результатов. Но исходной, денатурированной, соли было так много, что я просто раздал ее окрестным жителям, объяснив, как именно фильтровать и сушить. Они охотно взялись за дело и обеспечили себя солью на несколько месяцев. Поэтому голод пришел в Вир чуть позже, чем в другие города.
Я так был занят производством мыла, соли, ваксы, да еще и работой в красильне, что дома почти не бывал. Между тем мама не возвращалась. Спустя две недели после ее отъезда папа и Поль отправились вслед за ней в Париж. Два дня отсутствовали. Приехали и рассказали, что мама подхватила какую-то инфекцию и лежит в столичной больнице. «Болезнь неопасная, не волнуйтесь». И больше не говорили о ней, надолго замолчали.
Слухи о том, что я варю и бесплатно раздаю мыло, мгновенно облетели весь город. Без мытья и стирки особенно страдали женщины. Я развозил на велосипеде свою продукцию из дома в дом и таким образом возобновил знакомство с Дорой, с которой мы когда-то вместе ходили в школу. Бедной девочке пришлось забросить учебу и ухаживать за отцом – ему стало совсем худо. Капитана пиратов я к тому времени уже не боялся. С бывшими коллегами по электромонтажному цеху я тоже поддерживал отношения. Мне по-прежнему особенно нравилась Сесиль. Даже в тяжелые времена она всегда шутила, подбадривала меня. Так что в тот день ее внезапная мрачность меня ошеломила.
– А, это ты… Чинарик хочешь?
– Нет, спасибо, я не курю.
– Стыдись! Ты так и не стал мужчиной… Пора бы научиться. А я, когда хреново, смолю как паровоз…
– А что случилось?
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Сборник рассказов о Иосифе Виссарионовиче Сталине, изданный в 1939 году.СОДЕРЖАНИЕД. Гогохия. На школьной скамье.В ночь на 1 января 1902 года. Рассказ старых батумских рабочих о встрече с товарищем СталинымС. Орджоникидзе. Твердокаменный большевик.К. Ворошилов. Сталин и Красная Армия.Академик Бардин. Большие горизонты.И. Тупов. В Кремле со Сталиным.А. Стаханов. Таким я его себе представляю.И. Коробов. Он прочитал мои мысли.М. Дюканов. Два дня моей жизни.Б. Иванов. Сталин хвалил нас, железнодорожников.П. Кургас. В комиссии со Сталиным.Г. Байдуков.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.