Адмирал Лазарев - [49]

Мичман П. С. Нахимов, во время плавания получивший чин лейтенанта, — будущий адмирал, флотоводец, герой Наварина, Синопа и обороны Севастополя. Мичман Е. В. Путятин, впоследствии за заслуги перед Отечеством ему был присвоен графский титул, а в 1858 году — произведен в адмиралы. Прославился как исследователь Японского моря и дипломат.

Лейтенант Ф. Г. Вишневский и мичман Д. И. Завалишин — будущие декабристы. В 1826 году Вишневский был разжалован в рядовые, послан в пехотный полк на Кавказ, где отличился в военных действиях против турок, после чего в 1832 году восстановлен в офицерском звании. А вот Завалишин был арестован, обвинен в согласии с умыслом цареубийства и приговорен к каторжным работам (вернулся из Сибири лишь в 1863 году).

Мичман А. А. Домашенко в 1827 году на линейном корабле «Азов» у берегов Сицилии во время шторма бросился в море, чтобы спасти сорвавшегося с реи матроса, но утонул. В 1828 году ему в Кронштадте был поставлен памятник на собранные товарищами деньги.

Все эти выдающиеся люди считали себя учениками М. П. Лазарева, гордились этим и старались своими действиями и поведением во всем походить на своего командира.

Д. И. Завалишин свидетельствует: «Дух, оживлявший начальника экспедиции, офицеров и команду, был именно тот самый, который проявил себя потом с такою славою в Севастопольской осаде; и это тем более верно, что и герой Синопа и Севастополя, Павел Степанович Нахимов, настоящее свое морское образование и развитие доблестных качеств получил именно во время служения на фрегате «Крейсер»^{183}.

Относительно процесса подбора экипажа «Крейсера» Д. И. Завалишин пишет: «Лазарев сказал мне, что он очень сожалеет, что наше знакомство не случилось ранее, иначе, имея в виду быть назначенным командиром судна, отправляющегося в дальнее плавание, он предложил бы мне идти в этот поход; но теперь все уже места заняты по данным им прежде обещаниям. «Впрочем, — прибавил он, — мне дали всего только четырех офицеров; это очень недостаточно, и я хлопочу о прибавке еще одного, и если на то согласятся, то оставляю это место вам; а чтобы приобрести некоторое право на него, то предлагаю вам в свободное от службы время помогать мне в вооружении моего фрегата, потому что назначенные мне офицеры не собрались еще, а времени терять нельзя»^{184}.

Короче говоря, Михаил Петрович попросил Завалишина прибыть как можно скорее в Кронштадт, так как за исключением одного старшего лейтенанта все офицеры, назначенные на фрегат «Крейсер», находились в других портах или в отпуске. То есть вооружением фрегата занимались Лазарев и Завалишин вдвоем, а старший лейтенант заведовал работами собственно на фрегате.

Мичман Завалишин рассказывает: «Я два месяца буквально не знал, что значит обедать. <…>

Фрегат «Крейсер» был новоотстроенный, на нем не было еще мачт, и он не был еще обшит медью; а между тем недоставало времени вводить его в док, и обшивка должна была производиться посредством килевания (наклонения на воде то на один бок, то на другой), что, будучи удобно в приложении к мелким судам, представляло весьма трудную и небезопасную работу в приложении к большому»^{185}.

Очевидцы утверждают, что от этого шло сильное озлобление против Лазарева со стороны портовых работников, между которыми даже сложилась поговорка: «Избави, Боже, от огня, меча и фрегата «Крейсер». Чувствуя растущее недовольство, Михаил Петрович вынужден был категорически заявить начальнику морского штаба, заменявшему тогда морского министра, что «если явное и тайное противодействие порта не прекратится, то он откажется от похода»^{186}.

За несколько дней до отправления фрегат удостоился высочайшего посещения. Император Александр I прибыл в сопровождении великого князя Николая Павловича, некоторых иностранных послов и огромной свиты и остался очень доволен всем увиденным. Особенно понравилось ему устройство так называемой «шкиперской каюты», где были расположены в величайшем порядке все запасные вещи — да так, что всё могло по первому требованию доставаться без всякого затруднения. Внимательно слушал император и подробные объяснения Михаила Петровича про новые карронады, устроенные так, что с одной пушкой могли легко управляться всего три человека. Александр I обратил внимание и на новоизобретенные для хранения пороха медные ящики, заменившие пороховые бочонки, что позволяло обеспечить большую вместительность и лучшее предохранение от сырости. При этом император приказал начальнику морского штаба доложить по окончании похода о результатах этого опыта.

Потом, согласно заведенному в подобных случаях обычаю, старший корабельный кок поднес пробную порцию, и император, отведав, сказал, что щи очень хороши и что жаль, что за границей, вероятно, не всегда можно будет достать кислой капусты. На что Михаил Петрович доложил, что для больших плаваний капуста приготовляется особым способом, так что может сохраниться очень долго, и что на «Крейсере» взято такой капусты на три года для употребления в море, когда невозможно будет иметь под рукой свежие овощи. Пожелав морякам счастливого плавания и благополучного возвращения, император, отъезжая, пригласил Лазарева к обеду.