Адмирал Лазарев - [48]

Морской офицер Д. И. Завалишин, служивший под началом Лазарева, впоследствии описывал это так: «Когда русские, завоевавши Алеутские острова, начали потом занимать северо-западный берег материка Америки и острова, к нему прилежащие, то они довольствовались фактическим обладанием занятых мест, не заявляя ни перед кем о правах своих на владение и не требуя ни от кого признания этих прав, тем более что и протестовать против этого было тогда некому. Места эти были пустынные и только изредка посещались иностранными судами с ученою или торговою целью. Но после того, как Соединенные Штаты пробились до западного берега материка, до Великого океана, и начали заводить заселение у устья реки Колумбии, иностранные суда, преимущественно американские и английские, стали все чаще и чаще появляться в наших водах и, ввиду враждебного расположения к нам диких колюжей[38], начали продавать им огнестрельное оружие и порох, как самый ценный для диких товар, который Российско-американская компания наша, естественно, не могла им продавать, потому что не могла же она давать оружие против себя. Это возбудило пререкания с иностранцами, и таким образом неизбежно должен был возникнуть вопрос и о границах»^{179}.

Россия всегда считала границей своих владений на северо-западном побережье Америки параллель 51°северной широты, что и было обозначено в указе от 13 сентября 1821 года о привилегиях Российско-американской компании.

«Очень может быть, — пишет Д. И. Завалишин, — что граница эта была бы признана и иностранными державами, если бы в привилегиях, данных Российско-американской компании, не заключалось одно очевидно ошибочное постановление. Вместо того чтобы, согласно общему морскому праву, назначить известное от берега расстояние, в пределах которого только свои подданные могут заниматься каботажем, рыбной ловлей и пр., проведена была черта по океану от 51°сев. шир. на американском берегу до южного мыса одного из Курильских островов, Урупа, у берегов азиатского материка; а в статье или параграфе 70 было сказано, что «командирам военных судов предписано будет арестовать все иностранные суда, попадающиеся им в границах, России принадлежащих»^{180}.

Для подкрепления же силой этого постановления к северо-западному побережью Америки было отправлено небольшое военное судно — 28-пушечный шлюп «Аполлон», которым сначала командовал капитан 1-го ранга И. С. Тулубьев, а после его смерти от туберкулеза — Степан Петрович Хрущов.

Но все это было истолковано иностранцами так, что Россия собирается «захватывать все иностранные суда за означенной выше чертой, хотя бы они и не приближались к берегу, и такое притязание на отмежевание себе части океана названо было неслыханным. В газетах американских и английских начали даже появляться частные заявления, что силу будут отражать силой»^{181}.

Такие толки не могли, конечно, остаться неизвестными российскому Министерству иностранных дел, и всем нетрудно было понять, что такому мелкому военному судну, как шлюп «Аполлон», не справиться даже с купеческими большими кораблями.

Именно поэтому было принято решение направить к берегам Аляски подкрепление — 36-пушечный фрегат «Крейсер». Этому кораблю суждено было занять видное место в истории. По отзывам специалистов, «сооружение этого фрегата и порядки, на нем введенные, послужили впоследствии образцами для всего вообще Черноморского флота»^{182}.

Подготовка фрегата «Крейсер» и шлюпа «Ладога»

Вместе с фрегатом «Крейсер» под командованием Михаила Петровича Лазарева к берегам Аляски был отправлен еще и 20-пушечный шлюп «Ладога», им командовал старший брат Михаила Петровича капитан-лейтенант Андрей Петрович Лазарев.

М. П. Лазарев был назначен командиром «Крейсера» 24 июля 1822 года. Этот фрегат построили в Архангельске и спустили на воду 18 мая 1821 года. Его создатель — опытный кораблестроитель А. М. Курочкин.

Но Михаил Петрович сразу же потребовал, чтобы количество пушек на фрегате было увеличено с 36 положенных по штату до 44, с заменой нескольких 12-фунтовых орудий на 18-фунтовые карронады.

Чтобы было понятно, карронада представляла собой короткое тонкостенное корабельное орудие, имевшее меньший вес и стрелявшее тяжелыми ядрами на небольшое расстояние. Малую дальность обеспечивал сравнительно небольшой пороховой заряд, который придавал ядру низкую начальную скорость. Зато достоинствами карронад были значительно более высокая скорострельность, относительно низкая отдача и меньшее количество людей, требующихся для обслуживания.

Таким образом Лазарев, понимая, что вполне возможно ведение военных действий, решил усилить свою артиллерию. И лишь после этого он отправился в свое третье кругосветное плавание, из которого ему суждено будет возвратиться лишь 17 августа 1825 года.

Не без оснований считается, что это путешествие, в котором Михаил Петрович командовал фрегатом, памятно еще и тем, что исправному состоянию «Крейсера» активно содействовали некоторые сподвижники Лазарева, которые впоследствии очень много сделали для распространения между флотскими офицерами страстной любви к морскому делу, что составляло отличительную черту самого Михаила Петровича. Этот образ мыслей и отношение к своим обязанностям он прививал своим подчиненным. Он тщательно подбирал офицеров, ценя в них не внешний лоск, а исключительно добросовестное исполнение служебного долга. Например, лейтенант М. Д. Анненков плавал с ним еще на шлюпе «Мирный», лейтенант И. А. Куприянов, также совершивший кругосветное плавание, впоследствии стал вице-адмиралом и в целом трижды огибал земной шар.