Адмирал Лазарев - [43]

.

Столь высокую международную оценку результатов первой русской экспедиции к Южному полюсу, вне всякого сомнения, вместе с Ф. Ф. Беллинсгаузеном в равной степени разделяет его ближайший сподвижник и единомышленник Михаил Петрович Лазарев, командовавший шлюпом «Мирный», который, в отличие, между прочим, от кораблей Кука, ни разу в ходе плавания не разлучился со своим командиром, шедшим на шлюпе «Восток», разделив с ним и все тяготы путешествия, и радость великих открытий.

Полный текст отчета Ф. Ф. Беллинсгаузена на немецком языке был опубликован только в 1902 году. Начало XX века явилось периодом, когда отмечался рост интереса к результатам состоявшихся ранее плаваний в южных приполярных водах, связанный с отправкой в этот район новых экспедиций. Английский полярный исследователь Роберт Скотт, одним из первых достигший вместе с товарищами в январе 1912 года Южного полюса и заплативший за этот подвиг своей жизнью, в книге о путешествии в Антарктиду на корабле «Дискавери», изданной в 1905 году, отмечал: «Беллинсгаузен был определенно первым, кто открыл землю в пределах Южного полярного круга… К сожалению, мало кто знал о его плавании, так как его отчет никогда не был переведен на английский язык»^{167}.

Многие другие иностранные исследователи Антарктиды и историки антарктических экспедиций также указывали на это обстоятельство. Лишь в 1945 году труд Беллинсгаузена с предисловием Дебенхэма был издан на английском языке.

А вот мнение современных российских исследователей Антарктиды и полярников: «В 1820 году российская экспедиция под руководством Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева на шлюпах «Восток» и «Мирный», совершая кругосветное плавание, открыла Южный полярный материк. Русские моряки девять раз подходили к берегам неизвестной земли, покрытой льдом.

В те годы это выдающееся географическое открытие не было по достоинству оценено современниками. Признание первенства и выдающегося вклада русских моряков в открытие Южного континента пришло значительно позже, в 1886 году. В этом году британский исследователь Дж. Мерей представил на заседании Шотландского географического общества доклад, в котором он объединил маршруты различных экспедиций, где и легли в основу первого контура Антарктического континента, положенного на карту. В этой работе впервые достижения российских моряков были наглядно продемонстрированы научному сообществу того времени»^{168}.

Однако острая полемика вокруг приоритета, как в отношении открытия островов вблизи побережья Антарктиды, так и самого континента, началась задолго до того, как роль русских мореплавателей в этом вопросе стала известна широкой общественности за пределами России. Не успели еще высохнуть чернила на страницах отчета Ф. Ф. Беллинсгаузена об экспедиции в Южный Ледовитый океан, как многочисленные моряки и промышленники из разных стран наперебой начали заявлять о своем первенстве открытия новых земель у Южного полюса.

Вот лишь один из примеров этих словопрений: «Основываясь на результатах плавания Брансфилда — Смита (английские моряки, совершившие в 1819–1820 гг. плавания в районе Южных Шетландских островов) (курсив мой. — И. Р.), англичане считают, что им принадлежит первенство в открытии антарктического континента к югу от мыса Горн. Между тем американцы утверждают, что Брансфилд видел не полуостров Антарктиду, а всего лишь остров, лежащий в нескольких милях от коренного берега, и что первооткрывателем антарктического полуострова был американский промышленник Натаниэль Палмер.

Промышленники, боясь конкуренции, заплывали далеко в южные воды… Открытиям новых земель они не придавали никакого значения; их интересовали лишь тюленьи шкуры, а не скалистая, покрытая льдом бесплодная суша.

Чтобы установить тот или иной факт открытия, совершенного в прошлом этими людьми, современным историкам приходится отыскивать судовые журналы промышленников и по скудным, зачастую полуграмотным записям восстанавливать факт того или иного открытия. При этом нередко допускались передержки или домыслы, особенно в тех случаях, когда очень хотелось вопреки фактам доказать приоритет своей страны в том или ином открытии. <…>

Американские биографы Палмера приписывают ему подвиги, которые он не совершал. <…> Наибольшие споры возникают в последнее время из-за приоритета в открытии огромного полуострова Антарктического континента против Южной Америки. Американцы считают, что его следует называть полуостровом Палмера, так как какая-то часть его северного берега открыта Палмером. Англичане считают этот полуостров Землей Грейама, поскольку его северную оконечность, как они предполагают, впервые увидели английские моряки экспедиции Брансфилда — Смита»^{169}.

И подобных споров о так называемых «открытиях»: то ли островов, то ли полуостровов, а еще то ли заливов, то ли проливов — возникало в те годы множество между представителями разных стран.

В первой половине XX столетия и вплоть до 1958 года споры о приоритете тех или иных стран в открытии Антарктиды и прилегающих островов стремительно переросли в противостояние большой группы государств по вопросу о территориальном разделе Южного континента. Позиция России, а затем и Советского Союза при этом оказалась уязвимой, причем не только в отношении претензий на земли, открытые русскими мореплавателями (хотя СССР такие претензии официально не предъявлял, но оставлял за собой право сделать это), но также и в вопросе первенства в открытии Южного континента, что оказалось неожиданным для советской научной общественности.