Адмирал Лазарев - [35]

В продолжение всего дня, за густою мрачностью и снегом, весьма редко видели шлюп «Мирный» и, по окончании суток, посчитали себя счастливыми, не встретя ни одного ледяного острова. Можно сказать, что невидимый лоцман благотворным образом водил наш шлюп, и, к счастию, буря настала тогда, когда мы вышли изо льдов; в противном же случае ни человеческое благоразумие, ни искусство, ни опытность не спасли бы нас от погибели»^{133}.

Однако опасность для судов в создавшемся положении таилась не только в столкновении со льдами, но и в сильнейшем волнении моря. По свидетельству мичмана Новосильского: «…Валы, точно водяные горы, догоняя корабль, угрожают обрушиться на корму; судно, как бы чувствуя опасность, дрожит всеми членами и летит по кипящему морю со всею скоростью к какой только способно. <…> Валы поднимаются до высоты необъятной!»^{134}

Но экспедиция все равно не отказалась от попыток достижения материка Антарктиды. Покушений для продвижения возможно далее к югу в этот период было сделано пять, и в последний день 1820 года шлюпы «Восток» и «Мирный» находились на южной широте 67°30′, долготе 119°48′ западной, в пятый раз проникнув за Южный полярный круг^{135}.

Однако в этом секторе Антарктики материк не достигает Южного полярного круга, льды распространяются на север на значительное расстояние и парусные суда не могут проникнуть далее на юг. Во время плавания между бесчисленными ледяными островами роковая опасность постоянно угрожала мореплавателям, особенно ночью. 9 января в половине третьего часа утра, когда шлюп «Мирный» проходил в тесноте между полями льдов и мелкими плавающими льдинами, он наткнулся на довольно большую льдину и ударился так сильно, что все выбежали наверх.

А. Ф. Трешников в этой связи заметил: «Если бы плавание здесь проходило позднее, в конце антарктического лета, то, может быть, нашим мореплавателям и удалось бы пройти дальше на юг и увидеть берега в этом секторе, в районе Земли Виктории, открытой Д. К. Россом через 20 лет, в 1840 году»^{136}.

А потому лишь четвертое покушение увенчалось успехом: 10 января 1821 года был открыт остров Петра I. Это было первое за все плавание открытие земли, которую члены экспедиции смогли определить не только по различным признакам, а в свете солнечных лучей увидеть воочию высокие скалы, покрытые снегом. В этот день корабли достигли наибольшей южной широты за все плавание, и в момент, когда на обоих шлюпах увидели остров, она составляла 69°21′42″^{137}.

На следующий день шлюпы подошли к нему на расстояние 14 миль. Дальнейший путь, к сожалению, преградил сплошной лед, не позволивший совершить высадку на берег. Несмотря на это, по словам Беллинсгаузена, «обретение острова» вызвало огромную радость и воодушевление у всех участников плавания. «Мирный» сблизился с «Востоком», и команды шлюпов приветствовали друг друга троекратным «ура!». Он назвал эту частицу антарктических земель именем основателя российского военного флота — остров Петра I.

Нашим морякам удалось определить его размеры: длина девять с половиной миль, ширина четыре мили, высота по измерениям Симонова составила 4390 футов (1338 метров), а по данным Лазарева — 3961 фут (1207 метров). Однако из-за ограниченной видимости мореплаватели смогли определить лишь видимые гористые образования. Наивысшей точкой, по современным данным, является вершина потухшего вулкана высотой 1640 метров, находящаяся в глубине острова.

Новосильский вспомнил напутственные слова экспедиции, произнесенные императором Александром I: «Многозначительное слово Государя Императора при отпуске капитанов в путешествие «посмотрим!» теперь вполне оправдалось. Русским представлена была честь впервые поднять завесу, скрывавшую отдаленный таинственный юг, и доказать, что за ледяною стеною, его опоясывающую, таятся острова и земли»^{138}.

Теперь у наших первооткрывателей не было никаких сомнений в том, что у Южного полюса существуют земли — и в виде островов, и, возможно, в виде материка. Общее мнение участников экспедиции выразил Беллинсгаузен: «Ныне обретенный нами берег подавал надежду, что непременно должны быть еще другие берега, ибо существование токмо одного в таковом обширном водном пространстве нам казалось невозможно»^{139}.

А вот первая высадка людей на остров Петра I состоялась только спустя более века со дня его открытия — 2 февраля 1929 года. Это были участники норвежской антарктической экспедиции на судне «Норвегия». Норвежцы сразу же установили на берегу свой государственный флаг и объявили остров владением норвежской короны. В 1931 году норвежский парламент законодательно подтвердил территориальные претензии на остров.

Большинству объектов этого открытого русскими мореплавателями острова — вершине вулкана, ледникам, мысам, заливам и пр. — норвежцы дали свои топонимы. Однако, в отличие от английского адмиралтейства, норвежские исследователи в память о первооткрывателях назвали два ледника в честь участников русской экспедиции — Симонова и Завадовского.

Длительное пребывание в окружении льдов естественным образом сделало их главным объектом наблюдений и исследований, поскольку от состояния и движения льдов зависело не только выполнение экспедицией своей главной цели — открытия новых земель, но зачастую жизнь мореплавателей и сохранность судов. Накопленная к этому времени обширная информация позволила Беллинсгаузену сформулировать некоторые закономерности формирования ледяных образований и сделать очень важное физико-географическое описание континента, в существовании которого он и другие участники экспедиции уже не сомневались. После открытия острова Петра I Беллинсгаузен делает 12 января в своей тетради следующую запись: