Адмирал Лазарев - [33]
«<…> 10 марта. Я не помню, чтобы мне случалось когда-либо видеть такое большое и такой чрезмерной высоты волнение. Казалось, что при погружении судна с волны вниз хребты высоких гор окружали нас со всех сторон, по наблюдению мы находились в широте 56°04′, долготе 103°30′»>{125}.
В те же дни шлюп «Восток» также оказался под ударом этого урагана. Но поскольку «Восток» шел несколько южнее «Мирного», он находился в полосе плавающих льдов, которые в шторм представляли огромную опасность для любого корабля. Несмотря на все искусство капитана и самоотверженность команды, в какой-то момент они оказались буквально на краю гибели. Катастрофы удалось избежать чудом.
Беллинсгаузен вспоминал, что с утра 8 марта начал быстро крепчать северный ветер, а к ночи он достиг ураганной силы. И хотя к тому времени все парусное вооружение шлюпа было приведено в штормовое положение, под утро ветер стал рвать снасти и паруса, а те, что успели убрать, промокли настолько, что оказались совершенно непригодны к употреблению.
О том, что произошло дальше, Беллинсгаузен сделал такую запись: «Положение шлюпа нашего могут себе представить только те, которые подобное испытали. <…> Устоял один фок-стаксель. Я приказал скорее спустить, чтобы иметь хоть один парус на всякий случай. Ветер ревел; волны поднимались до высоты необыкновенной; море с воздухом как будто смешалось; треск частей шлюпа заглушал все. Мы остались совершенно без парусов, на произвол свирепствующей буре. Я велел растянуть на бизань-вантах[32] несколько матросских коек, дабы удержать шлюп ближе к ветру. Мы утешались только тем, что не встречали льдов в сию ужасную бурю. Наконец в восемь часов с баку закричали, что льдины впереди; сие извещение поразило всех ужасом, и я видел, что нас несло на одну из льдин; тотчас подняли фок-стаксель и положили руль на ветер на борт; но как все сие не произвело желаемого действия и льдина была уже весьма близко, то мы только смотрели, как нас к оной приближало. Одну льдину пронесло под кормою, а другая находилась прямо против середины борта, и мы ожидали удара, которому надлежало последовать; по счастию, огромная волна, вышедшая из-под шлюпа, отодвинула льдину на несколько сажень и пронесла у самого подветренного штульца[33]. Льдина сия могла проломить борт или отломить руслень[34] и свалить мачты»>{126}.
И далее о том, что было на третий день непрекращающегося шторма: «Каждый набегающий огромный вал подымал шлюп на свою вершину и потом низвергал в пропасть; шлюп находился то в прямом положении, то на правом и левом боку; весьма неприятно было видеть движение частей шлюпа и слышать, как они трещали»>{127}.
Оставшийся путь до Порт-Джексона еще не раз предоставил возможность нашим мореплавателям продемонстрировать свое искусство кораблевождения в борьбе со стихией.
А 30 марта, то есть спустя 131 день после выхода из Рио-де-Жанейро, шлюп «Восток» стал на якорь на рейде в австралийском Порт-Джексоне, куда через неделю прибыл и шлюп «Мирный».
Во время стоянки в Порт-Джексоне команды судов экспедиции занимались ремонтом своих шлюпов и заготовкой дров для нового плавания в Антарктику. Отношение местных властей к русским морякам было самое приветливое. Беллинсгаузен и Лазарев вместе с другими офицерами были приняты губернатором колонии генерал-майором Маквари и три дня по его приглашению прожили в его доме.
Через месяц, 7 мая 1820 года, оба шлюпа снялись с якоря и направились через пролив Кука в Тихий океан в район островов Туамоту и островов Общества, как это и было рекомендовано инструкцией.
К востоку от острова Таити русской экспедицией в июне 1820 года была открыта целая группа островов, названная Беллинсгаузеном островами Россиян (среди них острова Кутузова, Лазарева, Раевского, Ермолова, Милорадовича, Грейга, Волконского, Барклая-де-Толли, Витгенштейна, Остен-Сакена, Моллера, Аракчеева).
Об открытии этих островов мичман Новосильский рассказывает так: «Ялик с «Востока» и катер с «Мирного» отправились к берегу; на первом находились капитан Беллинсгаузен, мичман Демидов и живописец Михайлов, на втором — капитан Лазарев, лейтенант Анненков, доктор Галкин и я. Все офицеры и гребцы были вооружены. К тому месту, куда мы хотели пристать и где ходил сильный бурун, сбежалось человек 60 диких с пиками и короткими лопатками; они были нагие за исключением известного пояска. Число островитян на взморье беспрестанно возрастало; по-видимому, они намеревались неприязненно нас встретить. Женщины стояли в некотором отдалении и также вооружены были пиками»>{128}.
Чтобы склонить островитян к миру и доброму приему, русские моряки бросали им разные вещицы, которые те тотчас подбирали, но на берег все равно добровольно пускать пришельцев не хотели. Мичман Новосильский вспоминает: «Сделано было несколько ружейных выстрелов дробью поверх их голов; они присели и плескали на себя воду, а женщины бросились бежать в лес. Дикари, видя однако же, что выстрелы вреда им не делают, продолжали махать пиками и держались крепко в позиции своей на взморье. Натурально, настоящий выстрел заставил бы их обратиться в бегство, но мы не имели никакой особой надобности войти на остров, жители которого не желали быть с нами в сообщении; притом капитан Беллинсгаузен помнил данное ему Государем Императором изустное повеление без самой крайности не употреблять огнестрельного оружия»
