Адаптация к хитрости - [18]

Так вот почему он так хотел меня приручить, завоевать, вынудить быть с ним, почему не заявил о моей особенности сразу. Да ведь все это было искусной игрой! Игрой, придуманной для того, чтобы изучить меня.

— Простите?

— Я вас проверял. Но не так, как вы привыкли.

— Хитро, — только и смогла сказать я. — Теперь я вижу, что вы действительно занимаетесь «интересными» случаями.

— Неужели вы расстроились? — поддел он меня. — Куда же девались решимость и желание дать отпор?

Я прислонилась спиной к стволу дерева.

«Молодец, Ветрова. Пять баллов за сообразительность».

— Рад, что вы сами меня вызвали. Так мне больше не придется разыгрывать из себя альфа-самца. Но, знаете — это было весело.

— Весело… — повторила я невнятно. Вот почему нам запретили жениться с Гаррисоном — Малейв знал, что брак будет фиктивным, с самого начала. И та сцена в Отделе… Все выглядело таким натуральным… одного только я не понимала — почему на собеседовании мне сказали, что психическая устойчивость — не такой уж плюс? Будь я на самом деле ценна, меня бы не отпустили. Так почему же меня проверяли? Почему именно таким образом?

— Я много раз проходила общие тесты, ходила в Дом Жизни на курсы, но никто и никогда не зачислял меня в «интересные граждане».

— Многие могут защищать свое сознание от телепата, но только единицы могут защититься от эмпата. Тесты этого не выявляют, потому что программа не умеет различать эмоции, — скучающим тоном объяснил агент. — Хотите знать, как мы на вас вышли?

Я кивнула; на слова попросту не хватало сил. Хотелось скорее сесть на лавку и выпить воды, чтобы сглотнуть вставший в горле ком.

— Когда вышел закон о депортации, личные дела беженцев стали изучать с большим вниманием. Выяснилось, что ваш отец был невосприимчив к эмпатии. Эта способность переходит от отца к дочери, либо от матери к сыну. Вижу, вы хотите задать вопрос… Понимаю, какой. У вашего отца на Горунде были друзья-лирианцы, служившие в Доме Жизни. Им не составило труда скрыть особенность своего друга и не занести его в список потенциально полезных. По большому счету, неважно, как мы узнали о вас. Важно решить, что с вами делать теперь.

— Но… — я закашлялась, — на собеседовании в Военной академии…

— Да, о беженке Ветровой и от них поступила информация в нужные инстанции. Или вы решили, что про вас забыли?

«Как все обернулось, — отстраненно подумала я, — а виной всему — закон о депортации…»

— И что теперь?

— Вас будут сковывать кое-какие обязательства, — уклончиво ответил Малейв.

Поведение его изменилось. Если раньше в каждом взгляде и жесте агента было заметно желание обладать, то теперь он был безупречно вежлив и дружелюбен ровно настолько, насколько было принято в Федерации. То, что он мне поведал, удивляло, но больше удивляло то, как талантливо он сыграл негодяя. А ведь я видела, что он со мной играет, только вот во что именно — не поняла.

— Нина… вы позволите так к вам обращаться?

— Конечно, — безучастно проговорила я. — Могли и не спрашивать разрешения, ведь вы итак обо мне уже все знаете.

— Вы должны пройти в мой кабинет.

— Не смею отказаться.

Глава 5

Недавно я думала, что депортация — моя главная проблема. Теперь же первое почетное место заняла проблема под названием «проверки». Вместо одного общего углубленного теста, который обычно проходили граждане с «особенностями», я прошла три центаврианских, два лирианских и один по земной методике. На всех этих тестах настаивал агент Ли Малейв; именно он и водил меня по бессчетным Отделам, Управлениям и Центрам.

Я не относилась к людям, которые мечтают о невероятных способностях, невиданных приключениях и великих страстях, мне было ближе мирное существование, и более чем устраивала жизнь, которую я вела до принятия закона. Пристальное внимание спецслужб к моей скромной персоне нервировало так, что я по ночам просыпалась от кошмаров. Мне снились опыты и много других неприятных вещей, и делал эти вещи Ли Малейв.

После последнего тестирования он ждал меня в коридоре.

— Вот и все, Нина. С вами теперь все определено.

— Если бы я еще могла что-то понять, — вздохнула я. — Может, вы объясните мне коротко, во что я вляпалась?

— Вас хотят военные. То собеседование, на котором вы швырнули карточку, прошло для вас удачно. Вас заметили, оценили и рады видеть на абитуре.

— О.

Я поежилась, и в замешательстве взглянула на снующих по коридорам людей в темно-синих костюмах. Все они были собраны, немногословны и напоминали андроидов; разве что не улыбались. За последние дни мне пришлось встретиться с таким количеством военных, что я уже мечтала вернуться к неотесанным соседям. Лучше дикие апране, чем манерные, холодные, расчетливые центавриане.

— Готовьтесь к поступлению в Военную академию.

— О, — повторила я и поднесла руку ко рту: вспомнилась детская привычка грызть ногти. Впрочем, я вовремя опомнилась и убрала руку от греха подальше. — Скажите, а вы учились в Военной академии?

— Учусь.

— Так проверять подозрительных беженцев — это ваша практика?

— Да. — Малейв был немногословен. Он не просто миграционный агент, а в целом — агент, шпион, представитель романтичной и опасной профессии. Точнее, станет таковым, когда закончит обучение.