Адаптация к хитрости - [17]

— Я полный идиот.

— Не говори глупостей. Мы уязвимы перед старшими.

— Я… я тебя оставил. Я ушел, оставив тебя с центаврианином! А он смотрел на тебя, как… да ты и сама ведь знаешь, как! И как он посмел такое провернуть? Мы можем заявить на него.

— Нет! Ни в коем случае! — испугалась я. — Если поднимем бучу, будет гораздо хуже. Подумай сам: как будет выглядеть заявление беженки о том, что ее домогается представитель старшей расы? Который при этом ее и пальцем не тронул, и слова плохого не сказал? Да против него нет ни единой улики.

— Ты шутишь? Как это нет улик? А я?

— Мы не сможем доказать, что на нас влияли. Он и ждет от нас поспешного действия на горячую голову, чтобы выиграть! Я могу попросить тебя об одолжении? Ничего не предпринимай, говори всем, что это я отказалась от брака с тобой в самый последний момент.

— Ты спасаешь мою репутацию, но как же твоя?

— Репутация беспокоит меня меньше всего.

— Я не могу не беспокоиться о тебе, Нина. Я так тебя подвел!

— Не подвел, — возразила я. — К нам домой пока не приходи — вряд ли Агапий встретит тебя ласково. Он терпеть не может, когда все идет не так, как ему хочется.

— Нина… как же ты теперь?

— Да что ты так боишься? Центаврианин ждет, когда я прибегу к нему на задних лапках.

— Как вообще ты с ним связалась?

— Он миграционный агент, следит за гостями с других планет, мы встретились, когда решали вопрос о моей депортации. Я, дурочка, забыла, что девушки на таких, как он, смотрят с обожанием. Срыв шаблона, интересная цель, и его мужское эго потребовало меня добиться.

— Сволочь он!

— О, да.

— Я попробую что-то накопать на него. Назови-ка его имя.

— Ли Малейв.

Тони вздохнул.

— Мы могли быть уже мужем и женой. А вместо этого придется разыгрывать непонимание. Не знаю, поверишь ли ты, но я никогда бы по своей воле не сделал тебе больно.

— Верю. Не грызи себя, ладно?

Бесполезно. Следующие несколько суток Тони названивал денно и нощно, предлагал один план за другим, как отвадить Малейва. Докучали и братья, каждый по-своему. Агап обещал меня выпороть, если не выйду за Гаррисона. Кеша увещевал, что нельзя быть такой непредсказуемой и что обо всем нужно думать заранее. Тема говорил, что, раз с Гаррисоном не срослось, нужно спешно искать другого.

Напомнил о себе и центаврианин. Он настолько обнаглел, что просто прислал адрес и уточнил время, к которому я должна быть готова. Я решила не тянуть кота за хвост и самой все решить: позвонила ему по ТПТ и предложила встретиться в парке, около здания Миграционной службы. Я предупредила Малейва, что у нас не свидание, а деловая встреча; на встречу эту я оделась в серое и пренебрегла косметикой. Мне хотелось выглядеть серьезнее. Но стоило агенту появиться, как я поняла, что мои усилия тщетны. Он с трудом сдержал смех:

— Где ты только находишь эти тряпки?

— У меня дело.

— Ладно-ладно, я серьезен! — он шутливо поднял руки вверх. — Что такое важное хочет сообщить землянка?

— Расспросить, — уклончиво произнесла я и подошла к мужчине вплотную. Вздохнула, собираясь с духом, и посмотрела ему в лицо. — Ты эмпат?

— Да.

— И телепат?

— Да, — он, кажется, удивился.

— Давай заключим сделку. Как видишь, я сняла ТПТ и мой разум не защищен. Прочитай мои мысли, внуши что-нибудь. Если тебе не удастся это сделать — ты оставишь меня, моих друзей, знакомых, семью в покое. А если удастся…

— Будешь моей, — закончил агент.

— Согласна. Пробуй все, что посчитаешь нужным.

— Нина, — наклонился он ко мне, заставив почувствовать крошкой, — ты понимаешь, на что идешь? Я ведь не отпущу тебя, если проиграешь. Тебе придется подчиниться.

— Так ты согласен на сделку?

— Согласен.

Мы скрепили соглашение рукопожатием. Но после Малейв не отпустил мою руку и мягко потянул на себя. Другой рукой он взял меня за подбородок и вынудил смотреть ему в лицо. Я смело взглянула в глаза центаврианина, похожие на осколки темно-зеленого стекла. Точки зрачков начали утягивать в черную глубину, пробивая брешь моего сознания. Но я почувствовала, как ломается стена, защищающая меня от гипноза и прочих штучек. Появилось искусственное желание прильнуть к мужчине, отдаться ему прямо здесь, в парке.

«Ты меня любишь. Когда смотришь на меня, тебя охватывает жар, которой только я могу остудить. Других мужчин не существует — есть только я. Поцелуй меня».

— Нет, не поцелую. Потому что не люблю. Когда смотрю на тебя, меня охватывает негодование. Помимо тебя, есть множество мужчин, каждый из них может стать моей судьбой.

Оказывается, не так уж и важно не пропустить никого в свои мысли. Гораздо важнее — различать, где собственные мысли, а где — чужие. От осознания собственной победы я была готова танцевать… но мужчина по-прежнему был рядом, и не казался разъяренным.

— Я был прав насчет вас, — задумчиво произнес Малейв. — Вы невосприимчивы к внушению.

Почему он не расстроился и начал вдруг обращаться ко мне на «вы»? Радость по поводу победы испарилась, когда агент сложил руки на груди и задумчиво на меня посмотрел. Я почувствовала себя маленькой га-аной, которая выбралась из одной ловушки, но попалась в другую.

— Вас не депортируют с Горунда, гражданка Ветрова. И не собирались, — мужчина, наконец, сбросил маску. А я только сейчас поняла, что он ее вообще надевал.