Ад Лабрисфорта - [52]

- Существует грань... - внезапно Уэсли почувствовал странную дурноту, почти физическое головокружение - словно в этот момент как раз и оказался на узкой грани между двумя бездонным пропастями. - Грань между справедливостью и... и... - собственный язык как будто перестал повиноваться ему, и мысли начали путаться. Они тонули в холодном зеленом свете чужого безумного взгляда.

Он так и не договорил - в тот раз.

- С тобой интересно разговаривать, - сказал Мьют. - Как-нибудь мы продолжим... - Легким пружинящим шагом он направился к двери, в которой уже возникли вооруженные надзиратели. Время прогулки вышло.

Уэсли выпрямился в полный рост с таким трудом, точно на плечах его лежал тяжелый груз. Медленно, несмотря на окрики торопящих заключенных надзирателей, побрел к выходу. Отвратительное чувство слабости и беспомощности еще его не покинуло.

На полпути он обнаружил, что до сих пор держит в пальцах давно потухший окурок, и отшвырнул его с такой злостью, словно в нем была причина всех бед.

Сон разума

"Как-нибудь мы продолжим..." - эти слова эхом все еще звучали в голове Уэсли, когда вечером того же дня он очутился на почти привычных уже влажно-розоватых ступенях и привычно поспешил с них убраться.

Дальше - по известной дороге: мимо Храма Времени - то есть, теперь уже камней, оставшихся от Храма, к воротам, мимо вечно танцующей нефритовой статуи, мимо человека с разбитой головой.

Ну, и чего дальше ждать от этого, седьмого, мира?..

Здесь снова все то же - город. Знакомый и незнакомый, всегда один и всегда меняющийся. Уэсли не сомневался, что в прошлый раз, в мире "полосы препятствий", видел его развалины. А сейчас эти развалины выглядели уже как древние руины не менее чем тысячелетней давности. То, что было некогда каменными стенами, во многих местах рассыпалось в пыль. А уцелевшие камни, накрепко вросшие в твердую почву, хранили на себе следы бессчетных дождей и ветров. Кое-где между ними пробивалась убогая растительность - длинные, тонкие серо-желтые стебли. Их назойливый сухой шелест наводит на мысли не о жизни, а как раз наоборот.

Вдали, за пределами погибшего города, что-то поблескивало в тусклом свете здешнего дня. Поверхность реки или озера? Да, точно, там какой-то водоем. Прежде разглядеть его мешали городские здания.

Уэсли быстрым шагом направился вперед, огибая крупные камни и продираясь сквозь внушавшие отвращение и в придачу еще и колючие заросли.

Когда большая часть пути была пройдена, появилась возможность разглядеть реку лучше. И вот тут Уэсли остановился, как вкопанный. Ему захотелось развернуться и бегом убраться отсюда прочь. Но сделать этого было нельзя, пока нельзя, и он, как во сне, побрел дальше.

Он остановился у реки, медленно и неторопливо катящей свои воды в пологих берегах. От разлитого в воздухе резкого ржаво-железистого запаха к горлу подкатил спазм. Уэсли знал: ему придется переправляться на другой берег. Переправляться не по мосту и не в лодке. Вброд - через реку, воды которой тяжелы и темно-красны. Через реку крови.

Многое бы он отдал, чтобы этого не делать. Но иначе из этого мира не уйти никогда. Хорошо еще, что тут река не слишком широкая.

Уэсли сделал шаг. Другой, третий...

Берег остался позади. Алый всплеск лизнул носки ботинок, брызги попали на низ штанин. Еще шаг. Еще. Еще.

Кровавая "вода" поднималась все выше - до колен, до пояса, до середины груди. Дальше дно перестало опускаться. Это самая большая глубина здесь. Так - по грудь в крови - предстоит проделать большую часть пути через реку.

Одежда промокла и облепила тело. В нос бил густой тошнотворный запах. Чтобы не чувствовать его, Флэш начал дышать ртом.

В довершении всего обо что-то острое он сильно поранил лодыжку. Боль пронзила ногу до самого колена. Лишь отчаянное нежелание окунуться в кровь с головой помогло не Флэшу споткнуться. Сильно хромая, он двинулся дальше.

Что такое может быть на дне этой реки, обо что можно так оцарапаться? И из чего само это дно?.. Лучше не думать.

Когда позади осталась середина реки, Уэсли заметил: на противоположном берегу, словно поджидая его, сидит какой-то человек. Знать, кто он такой, почему-то очень не хотелось. И не хотелось с ним встречаться... Хотя уже ясно, что этого не избежать.

Время как будто застыло. Флэш даже удивился, когда уровень кровавой жижи начал вдруг понижаться - и постепенно сошел на нет.

Сделав несколько шагов по берегу, Уэсли внезапно понял, что на одежде не осталось ни кровавых, ни просто мокрых следов. Как это получилось? Кровь в реке не была иллюзией... Впрочем, отсутствию следов можно только порадоваться.

Сидящий на песке поджав ноги "по-турецки" человек - тот самый, которого Флэш увидел еще на середине брода - приветствовал путника довольной улыбкой. Не узнавать его дальше при всем желании было нельзя - он один умел так по-сумасшедшему улыбаться. Единственный в своем роде - преподобный Мьют.

Правда, здесь он выглядел немного по-другому, чем в Лабрисфортской тюрьме. И от Его Святейшества из четвертой параллели тоже отличался. "Так он должен выглядеть