Аборигены, кенгуру и лайнеры - [77]

Если кто-нибудь умирает, все тотчас же покидают лагерь, забирая с собой только то, что можно унести сразу. Остаются лишь те, кто должен похоронить умершего. Такое поспешное оставление лагеря вызывается страхом перед духами умерших.

В Ангас-Даунсе умерла старая Ануба, теща Чуки. Это случилось еще до моего прибытия, и мне не пришлось видеть погребальных церемоний. Но в этой области, как и в Других частях Австралии, похороны аборигена проводятся в два этапа, и при церемониях второго этапа, при так называемом «изгнании духа», я присутствовал. До того как дух будет изгнан, аборигены не появляются в старом лагере, даже не приходят взять самые ценные вещи. Ритуальные действия совершаются после погребения не в заранее определенное, но в наиболее подходящее время.

В августе два или три дня подряд шел дождь, а хижины аборигенов отнюдь не водонепроницаемы. Туземцы промокли до нитки и при пасмурной погоде чувствовали себя очень плохо, многие кашляли и чихали. Некоторые хижины были покрыты железом, но большинство — лишь ветвями деревьев, и проживавшие в них аборигены пытались как-то защититься от воды, покрывая хижину сверху мешковиной или как исключение брезентом. В лагере, который они покинули в апреле, железа было достаточно, но дух старой Анубы еще не был изгнан, поэтому железо нельзя было оттуда взять. Старый Билл попросил было Артура привезти железо на «лэндровере», но Артур в этот день был слишком занят: ожидали приезда туристов. Оставалось одно: изгнать духа, чтобы потом, не подвергаясь опасности, забрать железо в старом лагере.

Бесс взяла джип, усадила в него двоих еще не прошедших посвящения юношей, двоих стариков, полдюжины старых женщин и одного ребенка, и мы (меня она тоже пригласила с собой) отправились по дороге на Маунт-Куин на расстояние примерно пяти километров. Затем мы все вышли, и двое стариков пошли к могиле. Бесс и я держались около женщин. Мы начали ломать ветви акации. Сделав несколько шагов, женщины остановились и громко закричали — они хотели таким образом предупредить духа. Потом мы прошли еще сотню метров, и женщины снова закричали. То же самое — в третий раз, затем мы торопливо направились к могиле, находившейся на возвышенном месте. Она была прикрыта кольями и примерно на полметра возвышалась над землей.

Мы положили на могилу приготовленные ветви акации. Затем старики, которые подошли к могиле немного раньше нас, встали с женщинами вокруг могилы и, отвернувшись от пес, начали громко вопить и жалобно плакать. Через несколько минут женщины опять повернулись лицом к могиле и стали зарывать ветви акации в землю. Кроме того, они сгребали красный песок с могилы себе под ноги и обнюхивали свои руки. Вскоре они отошли от могилы, разожгли костер из спинифекса и подставили под дым свои руки и все тело: несомненно, чтобы избавиться от запаха могильной земли и тлена.

Потом все мы поехали обратно. На полпути аборигены попросили остановить машину и вышли. Они взяли с собой чай и сахар, чайник с водой и сладости. Ритуальное действие должно было закончиться «пирушкой», следовало отметить изгнание духа старой женщины. В тот же день забрали из старого лагеря листовое железо.

В этом случае обряд был исполнен без особой торжественности, потому что Ануба была просто старая женщина, следовательно, немного значила для общества. Если бы на ее месте оказался мужчина, умерший во цвете лет, выполнявший важные общественные функции, в торжестве участвовал бы весь лагерь. Женщины наносили бы себе раны, так что лилась бы кровь, плач и жалобы слышались бы в течение нескольких дней. А так в лагере очень немного и сдержанно поплакали, все были заняты тем, что старались укрыть от дождя свои хижины.

Ни Чуки, ни его жена при церемонии не присутствовали. Йозднее я принес ему сделанные мною фотоснимки, но он не захотел их смотреть, сказав:

— Они меня опечалят. Теперь со всем этим покончено!

Даже когда я предложил ему обычные два шиллинга за то, чтобы он посмотрел фотографии и назвал мне по именам аборигенов, снятых на них, он не согласился. Отказались и другие туземцы. Наконец, это сделала для меня Бесс Лидл.

Жилища у аборигенов в Ангас-Даунсе были двух видов. Вилья представляла собой полностью закрытое, защищающее от дождя и ветра сооружение, а ю только защищала от ветра. Вилью сооружают над помостом из сучьев, она имеет форму плетеного улья, примерно два метра в диаметре и полтора метра в высоту. Помост обкладывали ветвями деревьев, или брезентом, или, всего охотнее, листовым железом. Поскольку стремились защититься в первую очередь не от дождя, а от ветра, листовое железо прислоняли к стенкам хижины и забрасывали песком, чтобы не продувал ветер. У входа в вилью или в нескольких шагах от нее обычно горел небольшой костер.

Похожая на шалаш вилья, сделанная из сучьев,

защищает от дождя и ветра

Иногда вильи были построены очень основательно, и если обитатели покидали их на некоторое время, как, например, старый Гарри Нипинго с женой, уезжавшие в сентябре в Алис-Спрингс, такие вильи даже запирали, то есть попросту ставили перед входом листы железа, а когда возвращались, оттаскивали их в сторону. Возле каждой вильи стояло бревно высотой около двух метров, на котором подвешивали продукты: мешок с мукой, банку с чаем и сахаром. Там их не могли достать отчаянные лагерные собаки.