Аборигены, кенгуру и лайнеры - [79]

Несмотря на ощущение своей общности, среди постоянных обитателей Ангас-Даунса существовала и известная напряженность в отношениях, прежде всего между пожилыми людьми и позднее прибывшими, преимущественно более молодыми мужчинами, осевшими в Ангас-Даунсе для того, чтобы зарабатывать на продаже сувениров туристам. Один или двое стариков неоднократно требовали от Артура Лидла «выгнать кое-кого из молодых мужчин, а то они все погубят». Джордж, например, принадлежал к числу тех, против кого были настроены старики. Это объяснялось не столько его участием в торговле с туристами, сколько тем, что у него было довольно много родных; они совсем мало добывали, но тем не менее их приходилось кормить, и прежде всего мясом кенгуру. Оно было наиболее доступно для туземцев, но его делили на всех.

Своей одеждой аборигены особенно не выделялись. Самое забавное одеяние я видел на Джордже — черный фрак. Наверняка он не купил его в магазине на какой-нибудь скотоводческой ферме, не мог он получить эту одежду и от белых служащих на ферме или от местных арендаторов, потому что никто из них никогда в жизни не имел вечернего костюма. Вероятнее всего, фрак раньше принадлежал какому-то неопытному туристу, который вообразил, что в Алис-Спрингсе он ему понадобится.

Будни лагеря аборигенов

Спали аборигены чаще всего вне вильи, даже зимой и весной, только во время дождя они перебирались в хижину. У многих из них были дешевые одеяла. Закутавшись в них, они укладывались возле небольших костров, огонь в которых поддерживался в течение всей ночи. Собаки тоже жались к теплу и ложились рядом с хозяевами у огня.

Обычно лагерь просыпался вскоре после рассвета. Первыми вставали женщины, они приносили воду из бака возле усадьбы и собирали дрова. Иногда им помогали и мужчины, хотя это считалось женской работой. Так, отец Чуки взял эту обязанность на себя. Если Чуки тоже был на ферме, а не где-нибудь со скотом, то он сам колол дрова, не давая это делать девушкам. В усадьбе, как и в шале, имелся водопровод.

Женщины варили большой котел сладкого чая. Для приготовления чая и хранения продуктов служили старые банки из-под сухого молока с приделанными проволочными ручками, но были и настоящие металлические чайники, какими пользуются в австралийском буше. Чай пили горячим или ждали, когда он остынет. Обходились без кружек и чашек, пили прямо из котелка, передавая его затем соседу. Если от ужина не оставалось лепешек или мяса кенгуру, то по утрам ничего не ели.

Большую часть дня обитатели лагеря проводили за двумя занятиями: они или играли, или изготовляли сувениры для туристов. Наиболее важным была игра. Правда, в карты играли не все аборигены, более пожилые не знали карт, потому что они вошли в обиход только с 1947 года или еще позднее (эту привычку заимствовали с северо-востока). Старый абориген Ниппер, прибывший с караваном от Айэрс-Рока, ответил на мой вопрос, играет ли он в карты, так:

— Нет, еще очень плохо, я только учусь. Меня учит моя жена.

Очень любили игру со спичечным коробком. Разровняв песок, чертили круг, который делили на сектора — чаще всего их было от десяти до пятнадцати. У каждого игрока имелась палка, которую нужно было раньше других прогнать по всему кругу. Игрок подкидывал вверх наполненный песком спичечный коробок. Если он вставал на земле в вертикальном положении, игрок передвигал палку вперед и получал право кинуть коробок еще раз. При неудаче коробок переходил к следующему игроку. Тот игрок, чья палочка первой обойдет весь круг, получает ставку — все остальные платят поровну, обычно по два шиллинга. Следовательно, если играют пятеро, выигравший получает, включая и свои, десять шиллингов.

Из карточных игр особенно увлекались чем-то вроде покера. Это была мужская игра, со спичечным коробком — женская. Но такое правило не оставалось неизменным. Я видел мужчин и женщин, игравших вместе и в карты, и в спичечный коробок. При карточной игре от одного игрока к другому переходили большие суммы.

Самыми азартными игроками в спичечный коробок были Сандра, ее замужняя сестра Ада и мать Бесс. Они не только посвящали игре все свободное время, но и использовали каждую свободную минуту, чтобы бросить коробок, что они делали мастерски. В скором времени после моего прибытия в Ангас-Даунс туда явился со своим обычным ежемесячным визитом миссионер из Арейонги. Тогда он окрестил сразу троих женщин. Это были Сандра, Ада и Китти, мать ребенка-метиса. По учению лютеран в Арейонге игра считалась грехом, за который на том свете грозило вечное проклятие. Поэтому девушки не хотели, чтобы миссионер узнал об их страстном увлечении игрой. Я часто видел их играющими, но мне они доверяли, так как считали, что я ничего не скажу миссионеру. Несколько раз я пытался сфотографировать их за игрой, однако стоило мне появиться с аппаратом, как они ложились на землю и делали вид, что и не думали играть.

Игра в спичечный коробок иногда вызывала ссоры между Адой и ее матерью. Ада часто приносила своего годовалого ребенка к матери, чтобы та присмотрела за ним в то время, как она играет. Бабушка любила внучонка и относилась к этому терпеливо, но иногда ей было очень тяжело, и между матерью и дочерью начиналась драка. Ребенок Ады присутствовал при изгнании духа старой Анубы: в то время он был под присмотром бабушки, тогда как сама Ада была занята игрой.