Аборигены, кенгуру и лайнеры - [81]

Приготовление пищи из муки — традиционное занятие женщины, не так давно она еще собирала и растирала дикорастущие семена и орехи, делала из них муку, из которой выпекала подобные этим, но более питательные дэмперы. Случается, конечно, что и мужчина сам печет дэмпер из пшеничной муки.

На кенгуру, которых недалеко от фермы водилось много, в Ангас-Даунсе охотились тремя способами. Или спускали на кенгуру трех-четырех специально натасканных собак, поднимали его. и охотник убивал зверя копьем или толстой дубинкой, если только раньше его не загрызали собаки. Можно было также идти по следам кенгуру без собак и убивать его копьем из копьеметалки. Наконец, кенгуру убивали из мелкокалиберного ружья.

В моем дневнике есть записи об охоте первым и третьим способами, но, что удивительно, не отмечено ни одного случая, чтобы кенгуру был заколот охотничьим копьем. Однако аборигены заверяли меня, что копье еще применяется на охоте, и за правильность этого утверждения говорит то, что копья, которые аборигены изготовляют (правда, только для туристов), сделаны с прежним мастерством, чего никак нельзя сказать о бумерангах.

И все же в 1962 году уже охотились преимущественно с мелкокалиберным ружьем. Это оружие — нечто совсем новое для аборигенов, и по закону им иметь его не полагается. Но когда я покидал Ангас-Даунс, там в употреблении было пять ружей. К концу моего пребывания на ферме раздобыл себе ружье и Гарри Брамби, который до тех пор всецело полагался на копье.

Не только распределение мяса кенгуру, но и сама охота на него была у аборигенов Ангас-Даунса в 1962 году общим делом (даже и в том случае, если охотились с ружьем). Так, например, Вилли, хорошо сложенный, еще не прошедший посвящения юноша восемнадцати-девятнадцати лет, был охотником. Он садился на лошадь Петера (Петер единственный в лагере имел лошадь, хотя считалось, что они есть еще у некоторых аборигенов), брал ружье Чуки и патроны Камбудды. Вилли обладал большим опытом охоты на кенгуру и нередко приносил с охоты не одного, а даже двух застреленных животных. Убитого зверя он вручал Джорджу, тот готовил кенгуру и делил его.

Вилли воспитывался в миссии Эрнабелла и хорошо говорил по-английски. Он работал у одного соседнего арендатора, и там у них возникла ссора из-за раздачи продуктов аборигенам. Вилли подрался с белым человеком. С тех пор Вилли внесли в черный список и считали «бесстыжим» ублюдком. Он очень ревниво относился к своим правам и единственный из аборигенов высказывал возмущение высокими ценами, по которым продавались товары в лавке Ангас-Даунса.

Положение Вилли в общине было необычным: он еще не подвергся обрезанию, что входит в обряды инициации, хотя уже перерос требуемый для этого возраст. Связано это было наверняка с тем, что старики группы хотели, прежде чем принять его в ряды взрослых мужчин, стереть в нем все следы влияния миссии. Но, насколько я мог заметить, между ним и другими аборигенами не было никаких резких противоречий. Вилли выполнял все приказы стариков и много делал для обеспечения группы питанием.

Отношения у меня с ним установились хорошие, он помогал мне и как переводчик. Правда, из-за своего воспитания в миссии и из-за того, что еще не прошел посвящения, Вилли, точно так же как и Сандра, знал очень мало о представлениях и обычаях аборигенов. Он был мне полезен и том, что помогал при периодических подсчетах, которые я проводил в лагере аборигенов. Зато я иногда служил посредником между ним и Артуром Лидлом. Например, группа студентов при отъезде подарила аборигенам футбольный мяч. Он хранился в усадьбе, и юноши не любили сами просить мяч у Артура Лидла, а предпочитали делать это через меня. Представлял их интересы Вилли.

Но вернемся к кенгуру, которого он принес и передал Джорджу. Его пекли в земляной печи. Сильный огонь раскалял песок, на котором лежал кенгуру, и давал много золы. Кенгуру опаливали, затем вынимали из него внутренности, которые, поскольку они покрыты жиром, считались деликатесом, — их готовили отдельно. После этого костер раздвигали, чтобы образовалась яма, и засовывали в нее кенгуру, а сверху и с боков обкладывали горячими углями и песком. При этом задние ноги животного могли торчать из песка и золы. Примерно через час жаркое вынимали.

Однажды я видел — один-единственный раз, — как в этой процедуре принимала участие женщина. Она приготовила подстилку из веток, на которой резали кенгуру.

После описанных операций по приготовлению кенгуру мясо его, на мой вкус, еще далеко не готово в пииту, и процесс разрезания животного на части очень кровавое дело.

Окончание приготовления кенгуру было для лагерных собак сигналом собираться вокруг жаркого, но, хотя они усиленно нюхали запах жареного мяса и жадно следили за тем, как животное разрезали, они никогда не пытались что-нибудь стащить. Вероятно, у них уже был печальный опыт — перенесенные побои.

Как-то раз я сам испытал, что могут учинить такие собаки. Артур и Фрэнк ездили к стаду забить жирного быка, чтобы пополнить запасы свежего мяса для усадьбы и для туристов. Домой они вернулись уже после наступления темноты. Бык был выпотрошен и лежал в джипе разрубленный на четыре части. На обратном пути собаки, как видно, вскочили на машину и стащили, что всех очень возмутило, печенку — деликатес, подаваемый обычно к завтраку. Все части туши сначала повесили перед домом, чтобы ободрать шкуру; затем мясо должно было повисеть на крюках на чердаке, пока оно не остынет. После этого каждую четвертину следовало разрубить на куски и уложить в холодильник. Три четверти туши были уже внесены в дом, а одна четвертина еще висела примерно в пяти метрах от двери дома.