А в чаше – яд - [64]

– Никто не знает, он только меня и провел. А Павлос в городе остался.

– Что за Павлос?

– Соседский подмастерье. Они же вдвоем меня из лупанария выручали: Павлос и Галактион.

– Вот что ты за женщина, Нина? Нет бы спокойно снадобьями торговать. Так ведь то отравителя ищешь, а он тебя убить пытается, то из лупанария тебя молодые мужчины спасают. А еще почтенная вдова!

Нина смутилась, на смуглой коже проступил карминный румянец. Опустив голову, пробормотала:

– Ох, вот прямо как будто Дору сейчас услышала… – сказала вроде тихо, но Василий уловил. Давно уже разучился смеяться великий паракимомен, но тут не выдержал, издал звук, на кудахтанье похожий. Сразу опять нахмурился.

– Я с рабом тем поговорить должен. Тебе придется его во дворец привести. Надо, чтобы сам мне все рассказал. Да до того, как Малха казнят. Чтобы признал в нем человека, который избивал его. Тогда можно будет прощение получить. А насчет хода тайного мне надо знать, пусть не боится, не обижу. Приведешь его ко мне?

Нина поклонилась.

На садовой дорожке вдали показались три фигуры. Мальчик что-то рассказывал, размахивая руками. Женщины несли себя с достоинством, присущим лишь тем, кто долго во дворце жил. Как будто показывая, что какие бы потрясения ни происходили вокруг, здесь, за дворцовыми стенами все будет незыблемо. На века.

Глава 22

Для подведения бровей порошок

С вечера порошок листьев лавсонии и индигоферы в равных мерах смешать с лимонным соком, добавить немного меда. Для светлых бровей – можно и без индигоферы обойтись. Оставить настаиваться до утра. Наносить поутру тонким каламом, подождать пока высохнет.

Из аптекарских записей Нины Кориарис

Нина из дворца вернулась только на третий день. Ждала, пока объявит эпарх, что найден отравитель. Провозгласили на форуме Константина, что пробрался в город арабский лазутчик, потомок хамданидов. Что он и отравил и мальчика, и комита. Что пытался погубить и наследника, но бывший великий доместик Иоанн Куркуас доблестно спас будущего императора Романа. Только погиб при этом сам великий воин, и вся империя скорбит о нем. А брату его, Феофилу Куркуасу, поручил император отвоевать обратно у мусульман Феодосиополь да посулил награды за то великие.

Ранним утром к аптеке доставили Нину на роскошных носилках, с шелковыми занавесками да с мягкими подушками. Крепкие слуги выгрузили сундук с подарками от василиссы да небольшой кованый сундучок с замысловатым замком – дар Василия. Дверь в аптеку была не заперта. Едва Нина вошла с яркого солнца в полумрак дома, как высокая фигура загородила проход.

– Почтенная Нина? – раздался недоуменный бас.

– Павлос! – обрадовалась она. – Ты жив, здоров? Что ты тут делаешь?

– Да я твою аптеку охраняю. Ночевал тут, чтобы лихие люди не стащили чего. А днем то Галактион заглядывал, то Фока. Ну и соседи присматривали. Мы уж думали, пропала ты. Как тебе удалось из дворца-то выбраться?

– Ты погоди, дай хоть войти да осмотреться. Я все расскажу.

– Тогда надо и Галактиона позвать, и Фоку, и Гликерию. А то она слезы по тебе все льет да причитает.

– Ой, причитает. А когда тощей коровой меня обзывала, так не причитала, – в сторону пробормотала Нина, поневоле улыбаясь.

Павлос пригладил пятерней волосы, двинулся к двери.

– Я сейчас, быстро, скажу только хозяину да до пекарни сбегаю.

– Не торопись, дай я хоть приберусь тут да вина куплю, снеди какой. На пустой-то живот и сказка не идет. Ты ступай к хозяину, передавай от меня поклон за то, что за аптекой присматривал да тебя отпускал. А я уж сама пошлю весточку и Гликерии, и отцу Фоки. И всех буду ждать к вечеру, когда дела на шею не давят.

Павлос, улыбаясь во весь рот, ушел. Нина занялась хозяйственными делами, вылила забродившие отвары, перебрала травы, те, что отсырели, выкинула. С наслаждением вдыхала такие родные запахи. Высушенные растения пахли пряно, горьковато, щекотали нос. Настоянные на травах и семенах масла издавали ароматы мягкие, приглушенные. Нина намыла горшки и сосуды, перевернула сушиться во дворе.

Наконец села и открыла сундук с дарами от василиссы. Боясь поверить, провела рукой по маслянисто блестящему шелку. Императрица, отпуская аптекаршу, наказала ей искать себе мужа да под венец идти в шелке и жемчугах. Подарила ей далматику темно-синего шелку, с вьющимся по подолу узором из ветвей да цветов. Мафориев несколько отдала, и из желтого шелка, и из зеленого, и из коричневого. Платки дамасские расшитые. Столу шелковую, цветами расшитую, с толстой серебряной нитью по вороту и рукавам. Туники тоже были тонкие, роскошные. Нина хоть и любила одежу красивую да мечтала шелка носить, задумалась. Куда она в таких нарядах пойдет? На базар ходить, так сторговаться не получится. По одежде и цену назначат. К клиентам? Тоже негоже, у людей, может, боль и страдание, а она придет разнаряженная.

Платок один, поярче, Нина отложила для Гликерии. Свернула остальную одежду бережно обратно, льняным полотном прикрыла. Потом, может, и наденет красоту эту – как во дворец позовут опять. Стола, что сейчас на ней, и то больно богатая.

Заперев аптеку, сходила в лавку за вином. Попутно послала мальчонку, который рядом с лавкой вертелся, в пекарню Феодора, сказать, что будет ждать Гликерию вечером. Купила у торговца с тележкой овощей, зашла еще в две лавки за сыром, бараниной и яйцами. Ее везде знали, слыхали уже про то, что в отравлениях она невиновна. Спрашивали с осторожностью, где пропадала. Пришлось сказать, что уезжала да вернулась. А более рассказывать отказалась. А то больно много слухов на базаре разносится. Скажешь, что поймала рыбку, а вернется, что купила верблюда. Поди потом разбери.