А в чаше – яд - [65]

Придя домой, пересчитала деньги. Надо Дарию из лупанария выкупить. Толковая девочка, шустрая. Если аптека ей по душе придется, возьмет ее Нина ученицей. С Аристой встречаться ой как не хочется, но девочку этой змее оставлять тоже не дело.

Императрица одарила щедро и одеждой, и украшениями, и деньгами. Приглашала во дворце остаться, да Нина попросилась домой. Неспокойно во дворце, непросторно как-то. Вроде и палаты огромные, и окна в два человеческих роста высотой, и потолки облаками да звездами украшены, а душе тесно.

Нина, вон, в своем доме теперь дворец может устроить. И подушки купить новые, и столы для сушки заказать ярусные. А во дворе сад с травами тоже улучшить может. Пока мечтала, руки сами пыль со столов вытерли, подушки перетрясли да сушиться вынесли. Во дворе столы сдвинула к середине, прошлась по доскам острым ножом, соскабливая налет уличной пыли, натерла их маслом. Все ж таки придут сегодня и Павлос, и Гликерия. Галактион вольную от Василия получил, так что на ипподроме вроде собирался работу искать. Опять же, паракимомен подсобить обещал. Бывший раб после разговора с Василием вышел притихший, задумчивый. А как Нина спросила, что ему сказали, так мальчишка надулся важно, сообщил, что секреты империи выдавать даже ей не будет. Да и Бог с ними, с секретами. Нужны они ей больно.

Прибежал Фока. Хорошо базарное слово работает, уже до третьего холма весть долетела, что аптекаршу из дворца выпустили. Фока, увидев Нину, кинулся к ней, да на полпути засмущался, притормозил. Подошел степенно, поклонился приветствуя. Нина взлохматила ему макушку, улыбнулась. Тут же дала задание воды принести да на очаг ставить. А потом за хлебом и сдобой в пекарню Феодора послала. Когда же вернулся, дала ему сладостей, вручила милиарисий и отправила домой.

Потянулись соседи, кто с добрым словом, кто с подношением мелким. Заглянул и высоченный медник с крепкими, перевитыми мышцами руками, хозяин Павлоса. Принес плоскую чашу с выбитым по краю узором в виде виноградной лозы. В чаше перекатывались с мягким перестуком орехи разных видов. Аптекарша поблагодарила душевно. И чаша – загляденье, и орехи она любит. А богатырь задержался на пороге, поглаживая рыжеватую бороду. Замялся, вроде как спросить что хочет.

– Ты, почтенная Нина, говорят, во дворце была…

– Была. А теперь вот домой вернулась.

– А ты там чаши и тарелки золотые видела? Расскажи, сделай милость, что там за узоры да украшения.

Нина, вспомнив золотую тарелочку с отравленным лукумадесом, зябко повела плечами.

– Я бы рада рассказать, да боюсь, не сумею слова-то подобрать. Цветы да листья на них. А иногда просто узор, как веревки перевиты. Ты вот Галактиона спроси, он и нарисовать сможет. У него конь с гривой, ветром развеваемой, красивый получается. Прямо как живой. Он и тарелки-то, наверное, лучше меня помнит. Он ко мне зайдет – я попрошу нарисовать да с Павлосом передам.

– Конь с гривой? – почесал макушку мастер. – Конь, значит…

И ушел в задумчивости, забыв попрощаться. Нина едва не рассмеялась. Будет им с Галактионом о чем поговорить. Тоже, видишь, конем заинтересовался. Нина лошадей побаивалась, сильные они больно да пугливые.

За хлопотами да разговорами с соседями Нина не заметила, как и день прошел. Солнце уже поменяло краски окружающих домов и заборов. Зелень на редких кипарисах и акации стала как будто глубже, контрастнее на фоне желтоватого камня стен. Небо поднялось высоким куполом, редкие облака ловили розоватые солнечные лучи.

На пороге открытой двери показался сикофант Никон. Позади него маячила женщина, закутанная в мафорий. Лишь глаза блестели.

Нина, увидев Никона, поклонилась, пригласила зайти. Бросила взгляд на женщину. Неужто жену привел с собой?

Посетители зашли в аптеку, тоже наклонили голову в знак приветствия. Женщина осталась стоять у порога, Никон прошел и сел на знакомую уже скамью. Смущенно почесал шею.

– Рад видеть тебя невредимой, почтенная Нина, – осторожно произнес сикофант.

– И я рада гостям, – настороженно ответила та. Потянулась за кувшином с вином, но сикофант поспешно поднял руку, отказываясь.

– Вот пришел я к тебе с Евдокией, женой моей. Ты с ней знакома.

– Доброго тебе дня, Евдокия.

Жена Никона что-то прошелестела в ответ. Не то смущается, не то боится чего, непонятно. В глаза не смотрит. Ох, не к добру это.

– Ты, Нина, расскажи нам про свои приключения. Где пряталась, пока отравителя не нашли?

– Ты не сердись на меня, почтенный Никон, не могу я рассказать-то. Только скажу, что во дворце была. Но с меня слово взяли, что не поведаю никому, как туда попала, да как выбралась, да что там было. Может, я чем другим помочь могу? Чай не за моими новостями вы сюда пришли.

– Да тут такое дело… Евдокия мне сказку сказывает, будто ты с ней говорила, а она после того другая стала. Как будто ты морок какой навела на нее.

– Это какой же морок? Ты зачем на меня наговариваешь, почтенная Евдокия? – мягко возмутилась Нина.

Женщина подошла быстро, Нина попятилась. Она-то как раз хорошо помнила и первую их встречу, и вторую. А Евдокия вдруг наклонилась к Нине и зашептала, оглядываясь на Никона: