А наутро радость - [52]

Анни бежала всю дорогу до дома, торопясь ответить на этот вызов новой пьесой. Местом действия были трущобы в Бруклине. Персонажи, пара бомжей без имени, ночевали в подвалах. Они каждый раз меняли место, чтобы их не поймали. И просили милостыню на улицах, притворяясь слепыми.

Эту пьесу плохо приняли. Она подверглась суровой критике, и, что еще хуже, над ней смеялись. Название «Огрубевшая плоть» вызвало взрыв смеха, когда один студент сказал, что это звучит как пьеса о мозолях. Реплика под занавес еще больше всех развеселила. Один из бомжей был найден мертвым в подвале. Его вынесли на улицу и уложили на тротуаре. Какой-то человек в толпе, окружившей труп, сказал: «Ну что же, однажды нам всем придется уйти». Занавес.

Это было унизительно, и Анни стало стыдно. Мистеру Хейзу с трудом удалось утихомирить группу.

– Я буду очень суров, – сказал он, – потому что знаю: этот автор способен работать лучше. – Способен работать лучше! Анни стало чуть легче. – Эта пьеса – слабое подражание пьесе «На дне», – продолжил он. Анни хотелось провалиться сквозь землю. – Здесь сочетание грязи и сентиментальности, а эти две вещи плохо сочетаются. Однако, – тут Анни еще больше приободрилась, – диалог совсем неплох.

Она ухватилась за эту маленькую похвалу: диалог совсем неплох. Стыд сменился самокритикой. Да, она была слишком самоуверенной. Полагала, будто ей известно всё, что нужно знать о драматургии. Но нужно еще многому учиться. «И я буду учиться. К концу семестра…»

Но сможет ли она закончить этот семестр? Когда беременность станет заметной, придется уйти. Беременная женщина не вписывается в группу молодых людей с резкими голосами и любопытных девушек. Сколько же времени имеется в ее распоряжении, чтобы научиться писать одноактные пьесы?

* * *

– Голди, когда у меня станет заметно? – спросила она бакалейщицу.

– В пять месяцев. – Анни сосчитала. «Это будет в мае. Значит, мне не удастся закончить», – подумала она. – Но, – добавила Голди, – вы такая тощая, что станет заметно только в шесть месяцев.

Июнь! Тогда еще можно успеть.

– Честно, Голди?

– Я же сказала.

Анни похлопала ребенка по спинке.

– Твоя мама сделала меня очень счастливой, – сказала она ему.

Анни ходила на занятия в библиотеку, время от времени забегала к миссис Хэнсмон и не забывала о Генри. Пару раз она заглядывала на пять минут в цветочный магазин, чтобы проверить, как подвигается дело с «Осквернением леса».

Карлу она казалась более спокойной. Она не так много с ним говорила, не задавала столько вопросов. Казалось, будто он каким-то образом ее теряет. Уж эти его старые страхи! «Мне не следует так поощрять ее в этих занятиях драматургией, – подумал он. – Так можно и потерять жену». Но потом он устыдился этих мыслей.

Февраль закончился преждевременной оттепелью. Снег растаял, чаще светило солнце. Однажды днем три мальчика из средней школы в бейсбольных униформах зашли и спросили Анни, не знает ли она, где тренер.

В тот вечер она сообщила Карлу, что, вероятно, прибыл новый тренер. Карл сказал, что будет чертовски трудно переправить все эти книги обратно к миссис Хэнсмон. «Интересно, удастся ли вернуть качалку в лавку старых вещей?» – подумала Анни.

– Странно, что нет никаких вестей от директора школы, – сказала она.

– Я увижусь с ним завтра. Мне нужно знать наверняка, потому что пора разведать насчет возвращения на работу в закусочной.

– Тебе будет жаль отсюда уезжать, Карл?

– Ты же знаешь, что жаль. Но я был к этому готов. Когда готов к чему-то, тогда легче.

В этом что-то есть, подумала она. Может быть, она должна попытаться подготовить его к новости о ребенке.

– Карл, предположим – просто предположим, – что однажды я говорю тебе: у меня будет ребенок. Что бы ты сказал первым делом?

– Я бы сказал: черт бы подрал эти аптеки со сниженными ценами! – Он ухмыльнулся.

К вечеру снова похолодало. Анни начала готовить ужин. Когда зазвонил телефон, она услышала на кухне, как Карл говорит:

– Как дела, мистер Лопин? Я собираюсь повидаться с вами завтра по поводу нового тренера.

Анни зашла в холодную жилую комнату и встала рядом с Карлом. Она слышала приглушенный голос директора, но не могла разобрать слова.

Карл долго слушал, затем сказал:

– Ну что же, это прекрасно, мистер Лопин. Просто чудесно! – Карл снова молча слушал, потом сказал: – Я буду рад, мистер Лопин. Мы, конечно, ценим это. – Снова послышался приглушенный голос мистера Лопина, затем Карл ответил: – Большое спасибо. До свидания, мистер Лопин. – Он повесил трубку и с радостной улыбкой повернулся к Анни: – Послушай, любимая! Нам не нужно переезжать. У нового тренера жена и трое детей, так что коттедж слишком мал для него. И мистер Лопин сказал, что мы можем здесь оставаться, сколько хотим! Конечно, мне придется выполнять немного больше работы: содержать поле в порядке, делать уборку в клубном здании и собирать билеты, когда будут матчи, и…

Сейчас, подумала Анни. Сейчас! Пора сказать ему и покончить с этим.

– Карл, у меня будет ребенок.

Он не понял:

– Конечно, я знаю, что ты хочешь ребенка. Но только давай не прямо сейчас. У нас еще есть время. Подождем до тех пор, когда у меня будет практика.