A moongate in my wall: собрание стихотворений - [17]
Шрифт
Интервал
когда полночной порою
они примчатся толпою
по белым гребням морей.
Ты будешь думать, что чудо
тебе поет небылицы
звучнее, чем майские птицы…
И мне не стоит сердиться,
что ты не поймешь, откуда.
1925
93. «Медленно белые птицы от цепкой травы поднялись…» (По Метерлинку)
Медленно белые птицы от цепкой травы поднялись,
те, что еще на заре сильными крыльями били.
Белые тучи своими стенами укрыли
берег бессветных озер, до которых они унеслись.
Белые снежные птицы расстались с долиной певучей,
плыли сквозь капли росы, что висела, как пар,
в даль, где на грани пруда покачнутся ряды ненюфар.
где исчезнет звезда в лабиринте лианы пловучей.
1925
94. «В незнакомых и серых и строгих…»
В незнакомых и серых и строгих
городах мне мерещилась ты,
в самых нищих и самых убогих
я твои узнавала черты.
О, мечта моя бедная! Даже
в самой сильной и горькой тоске
мне какие-то снились миражи
далеко впереди на песке;
и туманы твои водяные,
и звезда на закатном краю
в наши скудные страны земные
низводили частицу твою.
Все, что нужно, вели, — я готова,
хочешь, буду гореть и страдать,
чтоб одно твое вымолить слово,
чтобы призрак тебя увидать.
1928
95. «Мне город твой не нужен темный…»
Мне город твой не нужен темный,
мне страшно каменной стены.
Как огоньки болот, бездомны
мои блуждающие сны.
Мой путь лежит через туманы
и не ведет туда, где ты
глядишь на белые фонтаны
и грациозные мосты.
Такие сказки мне знакомы,
такая даль меня звала,
что даже ты в своих хоромах
меня согреть бы не могла.
Ведь я иду с печальной песней
от ласковых земных полей
затем, что знаю, нет чудесней
невидимой страны моей.
1928
96. «I will set your picture in a chiseled frame…»
W.F.
I will set your picture in a chiseled frame,
I will seem to others what I will not be.
Days will come and vanish as they always came,
— stupid days and empty, by the empty sea.
I will hear the breakers as they grow and scatter,
I will watch the piling of the tangled kelp.
But the stinging beauty of the nights won't matter,
for the wrong that's happened moons will never help.
1926
97. «Глубокой тенью гор лиловых…»
Глубокой тенью гор лиловых
и длинной тенью сикомор
клянусь, что звезд не ищет новых,
кто помнит солнце до сих пор.
и тот, кто полночью гадает
о возвращении весны,
на целый век не променяет
ее томительные сны.
Пустыми, долгими ночами
ты будешь звать меня в бреду,
за безграничными морями
ты будешь ждать, что я приду.
1928
98. «Я дам тебе серебряный цветок…»
Я дам тебе серебряный цветок,
сработанный из самых тонких тканей:
он вырос там, где светится восток,
предел и правда всех земных исканий.
В прекрасной вазе, черной и простой,
его поставь, храня рукой и взглядом,
цветок, вспоенный солнечной мечтой
и выхоленный лучшим Божьим садом.
Он ни богатств, ни счастья не дает,
он будет недвижим и безглаголен.
Тот аромат, что он с собой несет,
повторит звон небесных колоколен.
Он — красота земли, где день встает:
смотри на красоту — и будь доволен.
1927
99. «Ты ушла, и разве лучше, что же…»[82]
Tо Helen Stanley
Ты ушла, и разве лучше, что же,
где домами спрятан горизонт,
— разве там хоть что-нибудь похоже
на Сиерра-Мадрэ и Клэрмонт?
Может, лучше, я еще не спорю,
может, ты давно забыла всех,
только разве там такие зори
и зарей такой же звонкий смех?
И когда тебя задушит скука
и пойдешь бродить одна в ночи,
что ж? тебя утешит в поле юкка,
белая, как стройный воск свечи?
1928
100. «There was a message from a passing ship…»
There was a message from a passing ship,
a clamor through the darkness, like a whip
that tore my senses, bringing them again
back to the dreamlessness of earthly men.
It was at sunset. And there was no light
aboard that ship. I watched her out of sight,
and as she vanished, I forgot her tone
without regret. I, too, have been alone.
1926
101. «Я в самом темном отдаленьи..»
Блоку
Я в самом темном отдаленьи
в кусочке сердца сохраню
твое слепящее стремленье
и огненную песнь твою.
И день меня пугать не станет,
и ночь не будет так мертва,
когда во тьме твой луч проглянет
и упадут твои слова.
1927
102. The World Stands Out on Either Side. Edna St.Vincent Millay(«Весь мир по сторонам тебя…»)[83]
Весь мир по сторонам тебя
не шире, чем душа твоя,
и небо, что над ним видно,
лишь сердцу высотой равно.
Душой раздвинуть можно нам
весь горизонт по сторонам;
и, небо разорвав, сердца
увидеть могут лик Творца.
Но запад и восток прижмут
всех тех, что их не растолкнут,
и тех. кого душа плоска,
упав, раздавят облака.
1926
103. «Ничего совсем не хочется…»
Ничего совсем не хочется,
и как будто сердце спит.
только что-то все пророчится,
где лиловый снег блестит.
Месяц на небе качается,
словно обруч золотой.
Сердцу горько, сердце мается
холодящей пустотой.
То молчит, то снова плачется,
припадая до земли.
Что-то шепчется и прячется
на морозной на пыли.
1927
104. «Закатный город мне шептал секреты…»
Закатный город мне шептал секреты
над белыми садами и забором,
лиловые тянулись силуэты,
и мягкие спускались в окнах шторы.
Я слушала и шла, и было скучно,
не разобрать, чего они хотели,
и почему печально и беззвучно
ложился снег на мокрые панели;
как будто город был чужой и новый —
меня никто не ждал, никто не встретил,
и я не поняла совсем ни слова,
о чем шумел сырой и сонный ветер.