990 000 евро - [20]

– Заткните его уже кто-нибудь! – и звук послушно уплыл куда-то в сторону.

Так искренне кричат только на прямого конкурента, и я внимательно взглянул на нее.

– Ты чего орешь?

Николь пожала голыми плечами:

– Раздражают!

Ганс наконец вспомнил, что он у нас охранник, и вскочил, отбросив столовые приборы:

– Ща разберусь. Сидите тихо, я все сделаю.

Ганс помедлил у дверей, но Николь не стала его удерживать, и я, любопытства ради, тоже. Ганс вышел в холл и пропал на пару минут.

Вернулся он подавленным и сразу обратился ко мне, как к родному:

– Михась, у них в охране батальон братвы, не меньше. Внизу, в зале, по лавкам сидят, на всех щурятся. Мне одному такую толпу не расколбасить. Может, на пару попробуем? Вдвоем шансы есть! – Ганс показал, размахивая руками, как мы всех победим, и я почти поверил.

Но Николь, недолго посмотрев, как Ганс месит воздух кулаками, с неожиданным сочувствием заметила:

– Дурачок, это не братва. Это ФСО. Федеральная служба охраны.

– Да ну? – выдохнули мы с Гансом одновременно, и Николь снизошла до подробного ответа:

– К нам клеились разводилы из общественной академии. Впаривают ордена, звания всякие, хитоны с шапочками. Квадратные такие шапочки, с кисточками, забыла, как называются…

– Шапочки с кисточками? – ошарашенно переспросил Ганс, и его веснушки потемнели от горечи непонимания.

Николь подождала, пока вбежавший в кабинет официант нальет ей вина и обслужит нас с Гансом – мы показали на водку, – а потом тревожным полушепотом закончила:

– У них в клиентах Патриарх всея Руси, мэр Москвы со всеми штатными прихвостнями, а уж ментов с чекистами вообще как собак нерезаных.

– А зачем ментам и чекистам шапочки с кисточками? – осторожно подбирая слова, спросил я.

– Да хрен с ними, с чекистами. Попу-то заглавному эти бесовские шапки зачем? У него же круче прикид имеется, я по ящику сколько раз видел, – в свою очередь удивился Ганс, усаживаясь на свое место.

Николь раскрыла было рот, но потом безнадежно махнула рукой, встала, прошлась по кабинету, то ли разминая ноги, то ли отгоняя злых духов от стола, а мы с Гансом неотрывно смотрели на ее удивительно подвижную задницу, бьющуюся в яростных конвульсиях под обтягивающим платьем, словно в поисках выхода.

Принесли горячее, и Николь, по-прежнему молча, вернулась за стол. Потом, после небольшой паузы, она вдруг вынула из сумочки мои потертые водительские права и новенькую кредитную карточку:

– Держи, олигарх.

Я с интересом разглядывал пластмассовый прямоугольник со своей фамилией, но спрашивать, когда она успела, не стал – лицо у нее было очень уж недовольное. Я убрал документы во внутренний карман пиджака и налил себе водки.

Ганс принялся ковырять вилкой своего омара раньше, чем принесли мою порцию, а потом, ломая животному панцирь, еще смахнул половину гарнира с тарелки на пол, Николь только покосилась, но не стала делать неуклюжему немцу замечаний насчет этикета.

Но через пару минут она наморщила лоб, задумчиво постучала перстнем по столу, чтоб мы с Гансом отвлеклись от жратвы, а потом, наконец, соизволила раскрыть рот:

– Кстати, господа. Думаю, нам все-таки стоит задействовать этих академиков. Звону от них много получается, нам это пригодится. Короче, ты на этой неделе получишь научное звание, академика или профессора какого-нибудь, – повернулась она к Гансу.

Ганс поднял на лоб темные очки и, недоверчиво моргая, вытаращил прямой наводкой на Николь свои белесые глазки, но Николь уже встала и пошла к дверям.

Когда дверь закрылась, Ганс демонстративно громко рыгнул в потолок с очень независимым видом. Я это понял так, что он начал побаиваться Николь, – раньше присутствие женщины не помешало бы ему даже отлить, не то что рыгнуть.

– Ганс, дружище, тебе твой костюм нигде не жмет? – тепло улыбаясь, спросил его я, но этот дуралей ничего не понял.

Он только внимательно оглядел себя под мышками и отрицательно покачал головой.

– Даже не морщит нигде, – успокоил он меня, гордо поведя огромными плечами.

Глава шестая

Сомарами мы расправились практически без потерь с нашей стороны – разве что я пролил Гансу немного соуса на новенькие туфли, а Ганс, дернувшись от внезапного ожога, уронил на колени Николь ведро со льдом.

Потом они немного поорали на меня, а затем мы вышли на балкон – Николь показалось, что публика внизу плохо нас разглядела, пока мы ужинали, так что, похоже, теперь нам предстояло отработать съеденную жратву каким-то вызывающим кривлянием.

Мы сели за маленький кофейный столик, и нам действительно принесли кофе. Потом появился невысокий мужик в смокинге и принес целый набор для курения – сигары, какие-то подставки, странного вида щипцы и прочий антураж местных завсегдатаев.

Ганс бросил на меня осторожный взгляд, и я его понял.

– Курить – здоровью вредить, – сказал я вслух, и мужик в смокинге услужливо хихикнул, подсовывая мне раскрытый ящик.

Николь заметила наше замешательство и прогнала лакея прочь, заявив, что его помощь нам не понадобится, а потом устроила мастер-класс, профессионально обрезав нам сразу по две сигары.

Гансу так понравилась серебряная гильотина, что он решил ее спереть, но Николь отсоветовала: