9 жизней - [44]

– Уже наелись? – ухмыльнулся надзиратель. – Не терпится на работу? Так это мы живо устроим. А ну, все встали, живо!

Прошло всего несколько секунд, и больше сотни человек стояли по стойке смирно, внимательно глядя на одного надзирателя. Несмотря на ухмылку, глаза у него были злыми, а сам он очень смахивал на бульдога.

– Всем на работу! – закричал он, и каторжане, не съев и половину своего завтрака, куда-то пошли.

Идти было неудобно, мешали кандалы. Похоже, что их никогда не снимали, даже ночью, и свидетельством этому служили явные отметины на руках и ногах. По всей видимости, не снимали их и во время работ на каменоломне. По крайней мере, они уже подходили к шахте, а никто и не собирался этого делать.

Каторжане остановились перед входом в шахту, и половина из них направилась куда-то в сторону.

– Куда они? – спросил Николай своего соседа по фамилии Грухин.

– Тихо, – испуганно прошептал тот и стал озираться по сторонам, но, поняв, что их никто не слышал, немного успокоился.

Когда первая половина каторжан скрылась из виду, вторая, в которой находился и Николай, стала по одному заходить в шахту.

Глава 40

Работа на каменоломне была очень тяжёлой. Нужно было ударять по скале киркой и откалывать камни. Затем эти камни собирались в тачку и вывозились из шахты. С непривычки у Николая довольно скоро заболели мышцы, но останавливаться было нельзя, так как по шахте ходил надзиратель. Но он не мог всё время смотреть на одних и тех же, шахта была большая, и людей здесь было много, поэтому иногда каторжане всё-таки могли немного передохнуть.

В один из таких моментов Грухин спросил Николая:

– Панкратов, что с тобой сегодня? Знаешь ведь, что нельзя разговаривать ни во время завтрака, ни в строю. Повезло ещё, что Бульдог только завтрака лишил, а мог и гораздо серьёзнее наказать.

Не зря Николай решил, что надзиратель был похож на бульдога. Видимо, здесь его все так и называли. Николай задумался над тем, не покажется ли странным Грухину, если он спросит, куда отправилась половина каторжан. Но тут на горизонте появился надзиратель, и они продолжили работать.

Следующая возможность поговорить выдалась только лишь через час. Николай как раз вернулся с пустой тачкой, надзиратель был далеко, и он решил задать Грухину тот же самый вопрос. Но его опередил молодой каторжанин.

– А почему не все пошли в пещеру? – спросил он.

Грухин прекратил ударять киркой по стене, посмотрел, нет ли надзирателя, и ответил:

– Раз ты у нас новенький, то расскажу. Полгода назад рядом с каменоломней обнаружили золотоносную жилу. С тех пор половина людей работает там, а половина здесь. Меняемся через день.

– А нормы разделили? – спросил молодой.

– Как бы не так, – со злостью сплюнул на пол Грухин. – Людей теперь в два раза меньше, а норма добычи камня осталась прежней.

– Как же это? – удивился молодой. – О чём они в Петербурге думают? За полгода можно было сто раз пересмотреть их, определить нормы добычи золота и уменьшить нормы добычи камня.

– Больно уж ты умный, – усмехнулся Грухин. – Студент, что ли?

– Да, студент. Теперь бывший.

– А за что тебя на каторгу сослали? Твой отец, случайно, не декабристом был? – спросил Грухин, и засмеялся над своей же шуткой, но студент промолчал.

Николай с интересом прислушивался к их разговору. Получается, что они находились в России, во времена, не очень далеко ушедшие от восстания Декабристов. А Грухин между тем продолжил, только уже тише:

– Я думаю, что в Петербурге про золото вообще не знают.

– Да как такое возможно? – удивился студент.

– Выходит, что возможно. Норму по добыче камня выполняем, и вопросов никаких не возникает.

– А куда же золото идёт?

– Уверен, что Еремеев его себе забирает. Это начальник нашего лагеря. Ну и с надзирателями делится естественно. А что, всем хорошо, никто не жалуется.

– Всем хорошо, кроме каторжан, – усмехнулся студент.

– И нам хорошо, – возразил Грухин. – Конечно, вкалывать приходится гораздо больше, зато на поселении отдохнём.

– Я вроде слышал, что в Сибири на поселении тоже непросто, – сказал студент. – Как здесь отдохнёшь? И дома надо строить, и еду самим добывать.

– А вот у нас как раз всё по-другому устроено, – ответил Грухин. – И всё это благодаря золоту. Еремеев всем обещал особые условия на поселении, если хорошо будем работать. Да я и с одним надсмотрщиком говорил, так он подтвердил. Обычно как происходит? Выходишь на поселение, нужно построить себе какое-то жильё, обустроить быт, самому позаботиться о пропитании.

– Ну, да, я об этом и говорю, – кивнул студент. – А разве здесь иначе?

– Иначе. Ради золота начальник постарался создать нам все условия. Там тебя сразу в новый дом подселяют, и еды завались постоянно, не надо думать об этом. Но самое главное – вокруг есть несколько деревень, и там полно одиноких женщин, можно жениться, создать семью. Одним словом, живи – не хочу!

– Тихо, – произнёс Николай, увидев приближающегося надсмотрщика, и они продолжили работу.

Ещё несколько часов они работали, не покладая рук, и очень устали. Когда снова выдалась возможность поговорить, Грухин, видя, что студент валится с ног от усталости, сказал: