8848 - [70]

Нет, там, с Виталием, его Леночка быть никак не может, а значит, она тут, пришла и уже где-то рядом… А он и не услышал… Георгий Алексеевич подобрался и на тонких, цыплячьих ножках побежал к раскрытому шкафу, плюхнулся вниз и поскорее захлопнул дверцы шкафа. В ушах опять что-то зашумело, стало не продохнуть…

До самого прихода Леночки Георгий Алексеевич так и сидел в шкафу, как стручок, больше ни разу не шелохнувшись…

Зимняя коллекция

Сразу хочу предупредить, здесь я бываю редко и с покемонами не знакомлюсь, лайки оставьте себе, блог — идея Ди, но мне она понравилась, тем более все сейчас делают это. Несколько фоток я уже скинула, фигура у меня потрясающая, лучше, чем у Милосской, во всяком случае, я с руками. У матушки-природы есть масса мест для отдыха, но со мной ей пришлось потрудиться. Тонкая, звонкая — это не про меня. Уверенный третий, пока ничего не делала, и меня не надо ставить на голову, чтобы она стояла. С мордочкой, сами видите, тоже все в порядке. Меня хочется тискать, и я не всем по карману. Я знаю, чего стою и сколько стою, и мне жаль тех, которые не знают себе цену. Хотя пусть лучше таких будет больше.

Я часто ловлю на себе взгляды. Вульгарное, мини, крикливое, пестрое и вязанное крючком — не для меня. Не говорю, что это не нужно: кто-то же должен таскать шубы из обрезков и сапоги из кожзама. Но лучше вы, а не я. Одежда — спасение от уродства. Разница между женщиной красивой и не очень в том, что красивую хочется раздеть, а остальных — нужно одеть. Индустрия моды, нащупав соль, заколпачивает на этом огромные деньги.

Сразу хочу отметить, я — не шмоткозависимая наркоманша, хотя у меня и есть отдельная комната для обуви. Гардеробу я отдаю должное — и не более… Для меня это больше инструмент, а не крючок. По тряпкам и брендам еще долго будут встречать…

Я обожаю итальянские вещи: изящно, красиво, удобно.

У немцев все качественное, но топором деланное, средний размер на мини-танк.

Китайцы — молодцы, за все берутся, и я уверена, скоро у них все получится.

Наши шьют по итальянским лекалам, многие во всем этом ходят, пусть и дальше ходят — кто-то же должен поддерживать отечественного производителя. Кстати, вижу исключительные плюсы в нашем климате, у нас три сезона: зима, лето, ну, и весна-осень в одном флаконе. В Бразилии — один, в Европе — два, нам есть где развернуться.

Обожаю русскую зиму: ну где, как не у нас, можно выгулять все свои шубки? Я бы здесь поправила Монро: лучшие друзья женщин — меха и бриллианты. Сейчас у меня четыре шубки, более чем скромно. У моей подруги Ди — семь, три полушубка и четыре автоледи. И это всё учитывая, что Ди каким-то образом удалось все это выцарапать из одного-единственного мужа. Сама она, кстати, на очень большого любителя.

Если бы я до сих пор сидела с первым мужем, так и ходила бы в подаренном родителями кролике. Первая шубка появилась у меня в те времена, когда норковая шапка была целым достоянием и её не могла себе позволить каждая прачка! Мои подружки еще бегали в поддергунчиках, а на моих плечах уже трепыхалось целое состояние. Канадская норка с длинным ворсом, подшерстком, цвет — густой шоколад, английский воротник. Купил ее Женя, кажется, так звали второго мужа. Первый был студент, сидел на шее у родителей. После Жени был Эдик? Или Вадик? Не важно… Эдик оказался на редкость твердолобым, ссылался на уже имеющуюся шубку, никакие доводы и убеждения в том, что подарил ее не он, а Женя, на Эдика не действовали. Самая нищая из моих знакомых уже смоталась в шуб-тур и притащила себе шубу из Греции, а в моем гардеробе все еще колыхалась одна-единственная шубка. Эдик откровенно издевался: «В две же шубы одновременно не влезешь». Странно, что он купил мне двое… тпрусиков — двое же сразу на себя не наденешь, если только не выдалась суровая зима…

Меня уже тошнило и от шоколада, и от английского воротника, подкрадывалась крамольная мысль как-нибудь ее испортить — вылить на себя краску, прикрывшись любителями зверюшек, или отдать в дешевую химчистку. Слава богу, хватило мозгов остановиться. Эдик… нет, все-таки Вадик мог оказаться настоящей козлятиной, и что бы я тогда делала? Новую шубу он бы не купил, жить с таким жлобом я бы, понятное дело, не стала, и куда б я делась, такая красивая, без мужика и без шубы? Оставались последние ночки, чтобы хоть что-нибудь выцарапать, нутром чуяла, дело идет на разрыв. Но и милый оказался не промах, тоже одним местом чувствовал предстоящую разлуку. Хотел отделаться малой кровью, всучить енота или занюханную норочку: в час пик в каждом вагоне штук пятьдесят таких на работу едет, продавцы их так и называют — роба.

Да… и кого бы я потом себе нашла, в робе и еноте?

Тогда уже пошли поперечки. Поперечка — пусть та же норка, но хоть вид другой. Купил мне ее мой жмотик. Я была бы не я, если б не дожала. Мне бы тогда сразу его турнуть, а я, идиотка, повелась на то, что милый на новую работу вышел, — хотела до кучи еще полушубочек выцыганить. Все оказалось тщетно, только две лишних зимы на него потратила.

На третью избавилась и осталась красивая и свободная!

(Хотя и не в моих правилах бросать одного мужика, пока не найден следующий.)