В свои 80 лет Галина Михайловна убеждена, что пожилой человек должен постоянно учиться. И учеба нужна не столько для ее последующего использования, столько для того, чтобы постоянно работал мозг. Только так можно сохранить способность развиваться как личность до конца жизни и не бояться старческого одряхления.
Правомерно такое сравнение: если мы перестаем двигаться, мышцы атрофируются, и чем старше человек, тем быстрее это происходит. То же самое и с мозгом: нет работы — он угасает, есть работа — трудится и развивается. И недаром так много творческих людей, которые в весьма преклонном возрасте делают открытия, получают Нобелевские премии.
При этом оказывается, что чем труднее интеллектуальная задача, поставленная перед пожилым человеком, тем для него лучше, — происходит определенная «встряска» мозговых нейронов, рождается новая энергия, и человек молодеет на глазах. Самой Галине Михайловне, когда она встречается со своими сверстниками или людьми, которые ее давно не видели, все делают один искренний комплимент: «А вы выглядите все моложе!»
При этом выбирать трудные задачи пожилому человеку лучше всего в незнакомой области. Сейчас в Институте психологии, который закончила Галина Михайловна, уже немало студентов в возрасте за 60, которые наряду с молодежью, получают второе высшее образование, и, как правило, все они — «технари».
А Меркина считает, что останавливаться нельзя — каждые три-пять лет пожилому человеку нужна очередная «мозговая встряска». Для нее очередной встряской стало создание собственной Школы психологии долголетия, где она ведет занятия не только с пожилыми людьми, но и с социальными работниками, обслуживающими на дому тех, кто не может передвигаться самостоятельно.
Аксиома, что для здоровья и хорошего самочувствия пожилому человеку важно эмоциональное состояние, в котором он пребывает: положительно или отрицательно настроен человек по отношению к жизни. Это не значит, что у оптимиста всегда хорошее настроение. Просто такой человек уверен, что жизнь, несмотря ни на что, достойна того, чтобы ей радоваться. А вот при отрицательном настрое человек убежден, что жизнь — это тяжелая, ужасная штука, и он тащит ее, как непомерный груз.
Эмоциональный настрой, как считает Галина Михайловна, человек должен уметь регулировать сам, непременно прикладывая для этого волевые усилия. Если эти усилия не прикладывать, отрицательные эмоции победят.
— Я применяю методику положительного настроя на жизнь, разработанную американкой Луизой Хей, — рассказывает Галина Михайловна Меркина. — Судя по моей практике и практике моих учеников, она дает хорошие результаты. Эта методика проста и рассчитана примерно на месяц работы.
Вечером (но не перед самым сном — иначе можно заработать бессонницу) берем лист бумаги и подробно записываем, что с нами произошло хорошего за день. Хорошим считается все, любая мелочь, что вызвало, хоть на мгновение, положительные эмоции. Глобальные события случаются с нами редко, а каждый день состоит из мелочей, приятных и не очень. Подчеркну, записываем только хорошие события и красным карандашом их нумеруем. Это не дневник, а краткий перечень хорошего. Проводим такую работу каждый день до тех пор, пока нумерация благоприятных событий в нашем перечне не достигнет пятидесяти.
— Простите, Галина Михайловна, что, в день?!
— Именно, в день! Это будет означать, что вы научились видеть хорошее. Оно происходит каждый день, постоянно, но мы его не замечаем, сосредоточиваясь на негативе. Некоторые люди даже любят «коллекционировать» негативные события, и вся их жизнь ими словно пропитана.
Научитесь видеть вокруг себя хорошее, замечайте все, что вас порадовало, и жизнь станет прекрасной. Не сомневайтесь и начните! Выпейте утром кофе с удовольствием — это уже хорошее событие. Поначалу благотворные следствия такой работы я ощущала несколько месяцев, затем полгода, а сейчас положительный настрой стал сутью моей жизни.
Я слушала Галину Михайловну и понимала, что для нее, человека, который таким удивительным образом относится к себе и миру, понятия «возраст» просто не существует. Она живет полноценной, насыщенной жизнью, и для нее, честное слово, вообще не важно, восемьдесят лет ей или восемнадцать.