52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир - [41]
«Привыкли» было сказано с полным на то основанием: Ирен Кюри чувствовала резкий привкус этой славы с самого раннего возраста. Весь мир следил за тем, как ее родители получали Нобелевскую премию, но то же всеобщее внимание оказалось приковано к их семье, когда голова поскользнувшегося Пьера была раздавлена колесами старой колымаги. Через несколько лет Мария Кюри сблизилась с женатым коллегой. Ее объявили похитительницей чужих мужей, что поставило под угрозу положение Марии в научном сообществе. Ирен Кюри стала свидетельницей того, как ее мать принимает вторую Нобелевскую премию, а затем сваливается в состояние глубокого упадка, приостановившего ее карьеру на год и заставившего обожающих ее детей держаться подальше от единственного живого родителя. Жолио-Кюри получила указание от матери писать ей на чужое имя.
Ирен идеализировала мать и рьяно ее защищала. Она разделяла любовь матери к науке, но подходила к занятиям наукой по-отцовски. Ирен была спокойной и уверенной в себе, тогда как Мария Кюри бывала ранимой и нервозной. Однажды, заметив, что дочь размышляет о чем-то своем на частном уроке математики, мать вышвырнула ее тетрадь в окно. Ирен невозмутимо вышла во двор, подобрала тетрадь и вернулась с готовым решением задачи. Во время разлук с матерью в детские годы Ирен часто писала домой, рассказывая о любых новостях, в том числе об уравнениях, показавшихся ей «восхитительными» (обратные функции), и о «самом уродливом» уравнении (формула Тейлора). Когда она выросла, то готовила для матери, организовывала ее поездки и помогала всем, чем могла.
Во время Первой мировой войны, будучи подростком, Ирен Кюри выполнила опасное задание по внедрению рентгеновской технологии в полевых госпиталях, осуществив проект, начатый матерью. Без рентгена врачи, чтобы найти шрапнель в истерзанной плоти, вынуждены были засовывать руки в рану и действовать на ощупь. Благодаря рентгену и базовым знаниям по стереометрии они получили возможность точно определить, под каким углом войти в рану, чтобы вытащить осколок. Задачей юной Ирен было не только привезти оборудование, но и обучить медицинский персонал им пользоваться. Ее возраст, пол и самообладание не всегда располагали к ней тех, кого она пыталась учить. Порой, когда Ирен распаковывала оборудование, ей предлагали не тратить время зря, а иногда медицинские работники даже грозились уничтожить аппарат, как только она уедет.
Хотя она была одиноким подростком всего в нескольких милях от линии фронта, главная опасность грозила ей со стороны ценных приборов, которые Ирен Кюри помогала распространять. Защищаясь лишь с помощью хлопчатобумажных перчаток и деревянного экрана, Ирен постоянно подвергалась воздействию радиации.
Когда Первая мировая война закончилась, она стала работать ассистентом матери в возглавляемой ею организации – парижском Институте радия. Из-за радиоактивного свечения материалов у нее кружилась голова. Ирен Кюри никогда не выбирала предмет исследования лишь из-за его популярности и занималась тем, что ей было действительно интересно.
Ее подкованность в физике и математике временами смущала коллег. Ирен не отличалась любезностью; стиль ее устной и письменной речи одни характеризовали как отрывистый и грубый, другие (например, сестра) считали просто прямым и честным. Поскольку она была фавориткой матери в лаборатории, ее прозвали «наследной принцессой».
В 1925 г. Ирен Кюри представила свою докторскую диссертацию, и даже The New York Times сообщила: «Почти тысяча человек набилась в аудиторию, где дочь двух самых выдающихся гениев нашего времени невозмутимо зачитывает свое великолепное исследование»[178]. Одетая в свободное черное платье, Ирен объяснила свой анализ альфа-частиц, излучаемых полонием – элементом, который открыли ее родители в 1898 г. На вопрос одного из репортеров о семейных обязательствах ответила: «Я считаю науку первостепенной в своей жизни»[179].
Фредерик Жолио начал работать в Институте радия в качестве ассистента Марии Кюри в 1925 г. Они с Ирен были совершенно разными людьми. Фредерик, очаровательный и общительный человек, очень естественно чувствовал себя в социуме. Если она избегала чужого внимания, он к нему стремился. Общей для них оказалась любовь к времяпрепровождению вне дома и к спорту, а также огромное уважение к работе друг друга. Жолио тоже идеализировал семью Кюри. В юности он вырезал их фотографии из журнала и вешал на стену. По его словам, он «обнаружил в этой девушке, которую другие люди считали куском льда, исключительную личность, отзывчивую и поэтичную, во многих отношениях казавшуюся живой копией своего отца, его здравого смысла, его скромности»[180]. Через год после начала работы в одной лаборатории они поженились.
Вместе Фредерик и Ирен трижды могли претендовать на Нобелевскую премию.
В начале 1930-х гг. Жолио-Кюри (как их отныне называли) наблюдали протоны, вылетающие из твердого парафина. Они знали, что так бывает: немецкий физик Вальтер Боте показал, что, если поместить полоний (радиоактивный материал) рядом с бериллием (хрупким металлом), металл начнет испускать мощное излучение. Но что это за лучи? Жолио-Кюри подозревали, что рентгеновские.
