5/4 накануне тишины - [18]
союз — палача — и — жертвы — любовное — горячее — точное — соитье — смерти — с — жизнью — в — котором — всегда — побеждает — смерть — победоносная — смерть — во — имя — продления — жизни — во — имя — спасенья —
а у тебя, как у мужчины, происходит их взаимоотталкиванье, противоборство — жизни и смерти… Ну, что? Представил? Ах, ты ничего не понимаешь! У вас пуля и мишень сопротивляются друг другу,
отсюда у мужчин помехи
в стрельбе.
Юная дочь жёстко щурилась, похожая, со вздыбленными волосами, то на радостное пшеничное Солнце —
то на зловеще искрящую Медузу Горгону.
— Тогда… — соображал в полусне Цахилганов. — Тогда ты должна слиться усилием воли со своей целью — с Рыжей головой. Ты — с Рыжей головой энергетического Чудища… Значит, женщина, втягивающая цель в себя, сливается с целью. И, поражая… жертву, поражает одновременно — себя? Неизбежно — себя? Тоже?.. Поражает себя, как цель?
Чтобы — поразить — цель — стреляющая — женщина — должна — стать — жертвой — своего — выстрела…
Степанида озадаченно молчала где-то поблизости,
в стеклянном,
усилившемся до тонкого звона,
блеске.
И Цахилганов обрадовался тому, что дочь беззащитна. Да, обрадовался, почувствовав, как он…
— чем — беззащитнее — женщина — тем — сильнее — мужчина —
вдохновлён.
— Вот почему нельзя давать женщинам в руки оружие! — предостерёг её Цахилганов. — Стреляя в другого, они стреляют в себя!.. Стрелять в живое для женщины самоубийственно. Я запрещаю тебе это!
— Но Рыжая голова…
— Стреляй, как и стреляла, по бездушным целям! — размахивал он руками в палате реанимационного отделения. — Слышишь? А про остальное забудь.
— Но Рыжая голова бездушна. Совершенно бездушна, как совершенно бездушно всякое зло. Значит, это не живая цель, — лепечет, лепечет его умненькая дочь. — Если она несёт людям вымирание, она есть смерть. Я убью смерть страны. Моей страны…
— Не втягивай в свою душу бездушие, Стеша!
Цахилганов хотел бы сейчас долго и горячо молиться —
о том, чтобы мужчинам было даровано мужество,
а женщинам любовь,
но не схватка с нечистью.
Однако не смел. Потому что понимал: там, где теряется мужество, не живёт любовь, умирает любовь –
она умирает. Но не надо, не надо об этом…
Две бледненькие беспомощные Медузы Горгоны с расчёсками коротко глянули на Цахилганова:
из домашнего зеркала — и из комнаты дочери.
— Ну, зачем? Зачем тебе сливаться со злом?!. Ты же боишься греха, Степанида? Греха самоубийства? Так?
И вот уж нет двух Медуз Горгон — два пшеничных Солнца сияют: в зеркале — в комнате.
— …Так, — озадаченно размышляла Степанида, будто светлая тень света. — Но любой смертельный героизм — самоубийство… Идти на смерть за други своя — самоубийство? Или героизм?
Или героизм есть самоубийство?
Цахилганов не знал ответа. И тогда Степанида ответила за него:
— Героизм это исправление накопившегося негодяйства или разгильдяйства единым рывком… Чем пышнее расцветает негодяйство, тем больше и больше обездоленных вокруг. Преизбыточность же негодяйства устраняется героизмом. Героизмом, ставшим неизбежностью…
Н-да. Похоже, лишь поколенье отборных подлецов способно породить племя великих героев.
— Но, Стеша, — словно в потёмках, наощупь, искал ответ Цахилганов. — Почему именно ты должна… Не понимаю!
— А нам уже ничего не осталось, кроме героизма! — взмахнула она расчёской. — Вы, отцы, не оставили нам другого выхода, кроме… самоубийственного. Всё остальное будет предательством по отношению к стране
и народу.
Ну вот, опять: народ! Страна!..
Нет, с его дочерью надо разговаривать как-то иначе
в разомкнутом пространстве и времени.
— Всё так, Стеша. Но…
— Так! Так! — сияет пшеничное Солнце с расчёской, застрявшей в волосах.
— Но… Не думаешь ли ты, однако, что любишь страну и людей сильнее, чем любит Бог? — осторожно спросил он Степаниду, которой не было в палате.
Она откликнулась не сразу — ответила-спросила:
— А если я и есть орудие Его любви?
— Орудие смерти, значит…
— Но — смерти — во — имя — жизни? Во имя жизни угнетённых людей? Которых в будущем ждёт вымиранье? Так?.. Ради жизни обречённых на гибель я должна…
Степанида спрашивала беспокойно кого-то — и всё не могла выбраться из взаимоперетекания чёрно-белых смысловых потоков,
— жизни — в — смерть — смерти — в — жизнь —
и Цахилганов понимал: спрашивала не его, потому что два пшеничных Солнца с расчёсками
отвернулись одновременно.
И зеркало померкло,
затем почернело,
а электрический треск
прекратился.
И только какой-то пономарь — или кто он? — уныло читал церковный псалом, читал далеко-далеко, в спрессованном окаменевшем времени, и выговаривал глухо, словно из глубочайшего шахтного подземелья:
«…земля убоялась и утихла, когда восстал Бог на суд, чтобы спасти всех угнетённых земли. И гнев человеческий обратится во славу Тебе: остаток гнева Ты укротишь…»
Затем наступило молчанье, образуя собою некую осязаемую сферу,
пустую, будто полое, ещё не осевшее, пространство выработанных шахт.
Лишь поскрипывало время, как поскрипывает над головою едва слышно километровый земельный пласт,
роняющий иногда с тихим шелестом
незначительную угольную осыпь…
Цахилганов протёр глаза: пыль, пыль… Однако в палате тут же почувствовалось раздражённое присутствие Дулы Патрикеича.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
"Спящие от печали" - это повесть о жизни в небольшом азиатском селении Столбцы. Повесть буквально сплетена из снов его обитателей, где они переживают вновь и вновь свои неудачи, утраты, страхи. Само место - тоже, словно порождение сна: "Эта негодная местность считалась у тюрков Воротами ветра, а ветры зарождаются и вертятся духами опасными, непонятными". Здесь "в азиатской России, русской Азии" словно затаилась сама жизнь "в темноте, обступившей … со всех сторон", здесь "затаилось будущее". Спящих, несомненно, ждет пробуждение - его предвестником становится странствующий монах Порфирий, чье появление в Столбцах приносит покой их жителям.
Вера Галактионова обладает и истинно женской, сердечной наблюдательностью, и философским осмыслением, и выразительной, мускулистой силой письма, и оттого по особенному интересно и неожиданно раскрываются в её произведениях злободневные и вечные темы — в жизненных ситуациях, где сталкиваются грубое и утонченное, низменное и возвышенное.
Бабушка учит внучек-комсомолок полезным житейским премудростям — как порчи избежать, как колдуна от дома отвадить, как при встрече с бесом не испугаться...
Когда-то, в незапамятные времена, село Буян располагалось на недосягаемом острове, о чём говорит местное предание. Теперь это берег таёжной реки, диковинная глухомань, в которую не заманишь благоразумных людей, – там «птицы без голоса, цветы без запаха, женщины без сердца». Неприветливое село крепко ограждено от внешнего мира – хозяйским древним укладом и строгими заветами старины. И только нечаянное появление в селе городского проходимца вносит разнобой в устоявшийся быт.Разбойничья народная вольница и жертвенность, угрюмый провинциальный навык уклонения от новшеств и склонность к самосуду – все эти противоречия русской жизни сплетаются в тугой узел трагедии здесь, где сообща, на свой лад, решают, как уберечь село от участи Кондопоги и Сагры.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!