365 сказок - [479]

— Пожалуй, именно в таком мире мне хотелось задержаться.

Я взглянул на говорящего. Это была статная странница, пившая из глиняной кружки эль. Чёрная коса дважды обвивала её голову.

— Задержаться или остаться? — зачем-то уточнил я.

— Нужно проверить, — усмехнулась она. — Ты должен понимать, что…

Я кивнул. Все кивнули.

— Теперь рассказываю я, — вмешался щупленький рыжеватый странник, сощурив глаза. — Я бродил в мире, где…

Я не вслушивался, мы смотрели со странницей в глаза друг другу. Наконец она поднялась и подобрала с пола походный рюкзак.

— Я найду дорогу.

И мне не стоило в этом сомневаться.

А на краю мира вновь наступил рассвет.

354. Тот, кто выправляет жизни

Над ярмарочными шатрами трепетали разноцветные флаги, солнце садилось, и золотой свет делал краски ярче, привлекательнее. Звучала музыка, шум толпы казался прибоем, и Вэл замерла на холме, оглядывая занятую приезжими торговцами и артистами пустошь. Говорили, что в такие моменты можно пройти ярмарку насквозь и оказаться в другом мире. Или войти в тёмный шатёр и обрести удивительную способность.

Нервно поправив сумку, Вэл поспешила вниз. Она впервые пришла на ярмарку одна, пришла, потому что её нетерпимо тянуло к огням, звукам и смеху. Но теперь ей было страшно, и она никак не могла найти причину. Страх словно родился внутри её существа сам по себе, вцепился в сердце, заставляя его биться неровно. И унять его было невозможно.

Широкая, украшенная лентами и цветами арка возвышалась на три человеческих роста. Вэл запрокинула голову, проходя под ней, и на мгновение золотисто-оранжевое небо и летящие по ветру ленточки сплелись в сеть. Вэл вздрогнула и тут же отвела взгляд.

Возможно, следовало принять это за знак и бежать прочь, но рядом под арку шагали другие люди, смеялись, покупали печёные орешки, сладкую вату и леденцы, кидались мячами, чтобы выиграть приз, мерялись силами и приценивались к тканям, безделушкам, ремням и сумкам. Никто из них не боялся.

Вэл зашагала вперёд быстрее, только мельком проглядывая прилавки и почти не прислушиваясь к голосам зазывал, приглашавших в шатры. Перепуганное сердце стучало так сильно, что отдавалось в ушах, перед глазами темнело, и Вэл едва не сбилась на бег, будто бы на самом деле точно знала, что здесь ищет.

Она несколько раз повернула, тем временем солнце село, повсюду вспыхивали факелы, разгорались фонарики, но всё же сумрак потёк между шатрами, на ткани запрыгали, корчась, тени. Вэл зажмурилась, стараясь унять ускорившееся дыхание, а потом замерла, широко распахнув глаза.

Её словно обступила тишина. Она оказалась отрезана от прочих звуков, застыла среди лиловых сумерек перед шатром из тёмной ткани, на котором сияли серебряные звёзды.

Быть может, ей только казалось. Может, звуки не исчезли, откатившись назад. Однако Вэл задрожала всем телом.

— Я ждал тебя, — пролился из шатра мягкий голос. Вэл приоткрыла рот, но заговорить не сумела. — Входи, дитя.

Тело подчинилось голосу, а не желаниям Вэл.

Отбросив полу шатра в сторону, Вэл вступила в круг полной темноты и лишь секундой позже поняла, что перед ней появилось высвеченное подвешенным под куполом шатра алым фонарём пространство.

В центре круга стояло кресло, в котором сидел мужчина. Глаза его были закрыты, тёмные волосы сплетались в косы, змеями спускавшиеся по груди. По лицу — бронзовокожему, с высокими скулами и тонким носом — было не прочесть возраста.

— Дитя, ты так испугана, — снова заговорил с ней хозяин шатра и только теперь открыл глаза. Вэл сглотнула — радужка показалась ей алой, но тут же стала каре-золотой, почти привычной. — Но ты шла именно ко мне.

И снова ноги сами собой понесли её вперёд. У кресла Вэл рухнула на колени.

— Говори.

Получив не то приказ, не то разрешение, Вэл судорожно вздохнула. Она ни о чём не хотела рассказывать, но не смогла сдержаться и за четверть часа выложила незнакомцу всё о себе.

Она говорила о том, как потеряла мать и отца, о том, как с ней была жестока тётка, о том, насколько никчёмной ощущает себя. Она захлёбывалась словами, а после и заплакала, а то алые, то золотые, то карие глаза незнакомца не отрывались от её лица, будто он старался не только услышать каждое слово, но и впитать каждую её эмоцию.

И наконец схлынули и слова, и слёзы.

— Позволь мне помочь тебе, дитя, — в голосе была всё та же мягкость.

Вэл посмотрела на него и опасливо кивнула, хотя ей так и хотелось возразить, что тут ничем не поможешь.

Он чуть наклонился вперёд, погладил её по щеке, вытирая слёзы, пробежал кончиками пальцев по шее. Странная ласка оказалась приятной, Вэл хотелось прикрыть глаза, но она заставила себя смотреть. Отчего-то это было так же важно, как пойти сегодня на ярмарку одной.

И тут хозяин шатра, не меняясь в лице, погрузил правую руку ей в грудь. Она так легко прошла в тело, точно Вэл не была из плоти и крови. Хватая ртом воздух — не от боли, от неожиданности — Вэл смотрела на то, как в неё входит чужая ладонь, как она тонет в ней, а следом — запястье, предплечье почти до локтя.

Оставаясь бесстрастным, хозяин шатра что-то делал с нею, делал внутри неё, и Вэл не знала, кричать от ужаса или благодарить его.