35 лет на правом краю - [8]

Не прошло и минуты, как Брук заставил итальянцев начать с центра поля, а те наброси­лись на него с кулаками. Наш ка­питан Эдди Хепгуд пытался оста­новить хулиганов и... свалился на землю как подкошенный. Один из итальянских игроков нокаутировал его. Несколько следующих минут были неописуемыми. Пока Хепгуд лежал на земле, окруженный вра­чами и руководителями сборной, началась обоюдная драка. Все это очень тяжело подействовало на меня.

Я стыжусь таких сцен на фут­больных полях. А когда я увидел, как Хепгуда с расквашенным но­сом выносят на носилках, то рас­строился совершенно.

Инцидент с Хепгудом вызвал раздражение и ярость у многих наших игроков. Счастье, что у нас в команде были Брук и Копинг — футболисты с железными нервами. Не обращая внимания на грубость итальянцев, они шли вперед, вдохновляя своим примером парт­неров.

В один из моментов Тэд Дрейк, дебютировавший на месте центр­форварда, устремился в неудер­жимый прорыв и забил блестящий гол — первый в своей междуна­родной карьере.

Итальянцы не простили ему втого. Перед концом тайма молодого Дрейка унесли с поля. Я чуть не заплакал, когда наблюдал эту сце­ну.

Вы можете себе представить, что творилось в нашей раздевалке во время перерыва. Не хватало слов для возмущения. У меня же было такое чувство, будто над моей го­ловой занесли топор.

Я был еще очень молод, и поэ­тому на меня, как ни на кого дру­гого, успокаивающе подействовала речь руководителя сборной. Он бы­стро утихомирил моих разъярен­ных товарищей, сказав, что про­должать игру мы должны так, как этому с детства учат английских футболистов. Ибо если бы мы вы­шли на второй тайм с желанием отвечать на грубость грубостью, то кровопролитии избежать не удаюсь.

Во втором тайме ко мне верну­лось самообладание, и я сыграл нормально, то есть так, как умел.

После этой игры селекционеры решили оставить меня в сборной. В течение сезона 1934—35 гг. я ни разу не исключался из националь­ной команды.

С того дня прошло много лет, но горького опыта игры с итальянцами я не забыл до сих пор.

Начало следующего сезона принесло мне одно удовольствие: теперь мое имя регулярно упоминалось в спортивных разделах газет. Однако я помнил о необходимости совер­шенствоваться. Причем больше все­го я тренировался в дриблинге, хотя считал его своим самым сильным оружием. А может быть, именно по­этому.

Мне было известно много финтов: одни я подсмотрел у других игро­ков, другие рождались сами собой в матче. Чтобы довести их до совер­шенства, я тренировался по собст­венному способу: вбивал в землю деревянные стойки в определенном порядке, а затем начинал проходить их с мячом, делая при этом обман­ные движения телом так, как будто передо мной были футболисты про­тивника. Так самостоятельно я уп­ражнялся часами, сначала отраба­тывая один финт, а затем серию ложных движений до тех пор, пока не выполнял их без ошибок на пре­дельной скорости, не задевая мячом или телом стоек. Этим в общем-то несложным способом я и совершен­ствовал свой дриблинг.

Размышляя об игре крайних нападающих, я пришел к твердому убеждению, что форвард, выступаю­щий на этом месте, должен иметь для единоборства с защитником свой репертуар приемов, и как можно более широкий.

Если крайний форвард отрабо­тал до совершенства лишь один финт с уходом в какую-либо сторону, то его противнику доста­точно будет вступить в единоборст­во несколько раз, чтобы понять, от­куда ему грозит опасность. Такой "прочитанный" защитником форвард вряд ли будет иметь успех.

На мое счастье, я обладал врож­денной ловкостью, которая позволя­ла мне делать сразу два финта с последующим уходом одинаково успешно вправо или влево. Мои опекуны никогда не знали, что я намереваюсь предпринять дальше и в какую сторону буду уходить. Для себя я решил натренировать эти два "трюка" до автоматизма.

Для этой цели я использовал большую часть свободного времени во время летнего перерыва пе­ред чемпионатом 1935—1936 годов. Уже на пер­вой встрече осеннего круга мои финты вы­звали удивление у со­перников. Оказались они неожиданными для моих друзей из "Сток Сити".

Той осенью, мне ду­мается, я пользовался огромной популяр­ностью. Болельщики с нетерпением ожидали, когда мяч попадет ко мне. Они бурно под­бадривали меня, когда я сближался с соперни­ком, и аплодировали любому успешному приему.

Вскоре я стал любим­цем поклонников "Сток Сити", а одновременно заслужил репутацию непопулярного игрока среди защитников. Пос­ле каждой игры я де­лал специальные за­метки, обращал особое внимание на ошибки и уже на следующее утро на первой же трениров­ке стремился исправить недостатки.

На мое счастье, скоро в моем со­вершенствовании произошла одна маленькая задержка, что вообще-то вполне нормально в развитии каждо­го футболиста, ибо кривая успехов не может расти непрерывно.

Селекционеры не рассчитывали на меня перед матчем со сборной Гер­мании, который должен был состо­яться 4 декабря 1935 года. Вместо меня правым крайним определили Ральфа Биркета из "Милдсборо". Между тем за несколько дней до встречи он получил травму и селекционеры сразу вспомнили обо мне.