316 пункт «B» - [70]

Шрифт
Интервал

Номер 603й вдруг вскочил на стол и закричал:

— Драконы! Они жрут наше мясо!

Чиновник, оформлявший номер 603й, — плотный здоровяк, отпрянул от стола и спокойно приказал:

— Слезь, болван! Закон избавляет тебя от жалкой старости. Ты должен быть благодарен…

— Слезь, идиот! — закричал оформляемый от стола, близкого к Лукьянову. — Есть же такие ублюдки! Такие повсюду сеют безобразие и беспорядок.

— Слезь! А ну слезай! Шизофреник! — закричали старики со всех концов зала. Несколько вскарабкались на стол и, схватив нарушителя спокойствия, стащили его на пол. Дэмы равнодушно приняли виновного из рук его услужливых товарищей по несчастью и снова поставили перед чиновником. Только теперь уже за ним стали два дэма, на случай, если он опять вздумает бунтовать.

— Вы ознакомлены с текстом закона 316, пункт «B», не так ли?

— Ознакомлен…

— Вы хотели бы сделать заявление?

— Какой смысл?

— Никакого, — согласился чиновник. — Но это ваше право — сделать заявление, а я впишу его в ваше дело…

— Хорошо, — неожиданно согласился Лукьянов, — пишите. Заявление. Я, Лукьянов Ипполит, довожу до сведения американского народа, что я ненавижу американский народ и его человеконенавистнические законы. Американский народ хуже крыс. Его надо жечь напалмом.

Чиновник спокойно записал сказанное.

— Вас, я вижу, не удивило мое антиамериканское заявление…

— Ох, сэр, мы тут и не такое записываем…

Лукьянов подумал, что впервые человеческая интонация прозвучала в голосе чиновника, оформляющего смерть. Этим «ох, сэр!» обозначилась человеческая душа.

— С вами все, — сказал чиновник. — Идемте, я вас провожу… — Чиновник впереди, Лукьянов за ним, оба пересекли зал. И оказались у движущейся дорожки из резины. — This way![62] — сказал чиновник.

— Счастливо оставаться. Удачи! — мрачно попрощался Лукьянов и, ступив на дорожку, поехал.

— Угу, — пробормотал чиновник.

Впереди виднелись еще несколько фигур. И позади появилась фигура.


Дорожка привезла его в другой зал. В этом зале не было ни одного дэма. И это была обыкновенная столовая. Точнее, огромная и механизированная столовая самообслуживания. Лукьянов ожидал увидеть немногих обедающих, но обманулся в своих ожиданиях. Большинство предпочли поесть. Ясно было, что где-то при выходе из столовой их всех будет поджидать смерть. Но старики ели много и жадно. Возвращались в конец движущейся очереди и опять накладывали себе гамбургеры, мясо, спагетти с соусом, жареную рыбу. Звучали даже и веселые голоса. Хромой старик, поедая гамбургер, по пальцам стекал майонез, сказал усевшемуся напротив него Лукьянову:

— Ешь, чудак! Неужели ты веришь в эти басни об уничтожении? Да кому мы нужны — заниматься нами, умерщвлять, убирать тела. Нас просто отправят в сельскую местность. Будем возиться в земле, пока сами не помрем. Ешь!

Лукьянов не притронулся к еде. Старик, ухмыляясь, покрутил пальцем у виска, давая понять, что вот, мол, идиот, отказывается от еды. Чтобы старики не оставались жить возле жирной еды, репродуктор время от времени называл десяток номеров, и названные послушно вставали, на ходу дожевывая. Хромой старик, когда назвали его номер — 519, схватил с тарелки два гамбургера и, прижимая их к груди, зашагал к двери, контуры которой вспыхивали лампочками.


Просидев более получаса за столом и так и не прикоснувшись к еде, Лукьянов наконец услышал свой номер. Пройдя к двери, номер 611 обнаружил, что это не дверь, а дыра в стене, открывающая коридор, в нем плыла в неизвестность резиновая дорожка. Лукьянов встал на нее и поехал.

Ехать пришлось долго. В пути почти все попутчики Лукьянова присели, прилегли и некоторые даже упали внезапно. Стоящими остались лишь несколько фигур. Вначале Лукьянов было подумал, что объевшимся старикам просто-напросто тяжело стоять на ногах, но, приблизившись к ближайшему свалившемуся старику и заглянув ему в лицо, понял, что тот мертв. Белая пена засыхала на его губах. Глаза остекленели. Стариков просто банально отравили, как крыс, ядом. Оставалось узнать, какая смерть приготовлена для тех немногих, кто не прикасался к еде.

— Дорога смерти заканчивается через полсотни метров. Не обедавших просим сойти с дорожки на поперечную, вы увидите ее слева. Эта дорожка красного цвета, — объявил равнодушный голос. — Повторяю, не обедавших просим сойти на поперечную дорожку красного цвета. В противном случае вы упадете в бездну, которой заканчивается дорога смерти.

Лукьянов послушно спрыгнул на красную поперечную дорожку, она находилась ниже черной. Номеру 611 не хотелось свалиться в бездну вместе с отравленными, как крысы, стариками. Ясно, что не жравшим ядовитой пищи номерам заготовлена своя смерть, но оттого, что он избежал обшей кончины — судьбы отравленной крысы, валяющейся вспухшим брюхом кверху, посиневшие зубы сведены в смертельном оскале, ему стало спокойнее. Он не верил в благополучный исход своего путешествия по резиновым коридорам дома смерти, но одну смерть он уже миновал.

Оглянувшись, он увидел проплывающие в створе красного коридора по черной дорожке туши стариков. Гнилое мясо куда-то сваливалось, может быть, в кузов грузовика. Может быть, в чан с серной кислотой, может быть, прямиком в бездонную могилу.


Еще от автора Эдуард Лимонов
Это я — Эдичка

Роман «Это я — Эдичка» — история любви с откровенно-шокирующими сценами собрала огромное количество самых противоречивых отзывов. Из-за морально-этических соображений и использования ненормативной лексики книга не рекомендуется для чтения лицам, не достигшим 18-летнего возраста.


Палач

«Палач» — один из самых известных романов Эдуарда Лимонова, принесший ему славу сильного и жесткого прозаика. Главный герой, польский эмигрант, попадает в 1970-е годы в США и становится профессиональным жиголо. Сам себя он называет палачом, хозяином богатых и сытых дам. По сути, это простая и печальная история об одиночестве и душевной пустоте, рассказанная безжалостно и откровенно. Читатель, ты держишь в руках не просто книгу, но первое во всем мире творение жанра. «Палач» был написан в Париже в 1982 году, во времена, когда еще писателей и книгоиздателей преследовали в судах за садо-мазохистские сюжеты, а я храбро сделал героем книги профессионального садиста.


Дневник неудачника, или Секретная тетрадь

Возможно, этот роман является творческой вершиной Лимонова. В конспективной, почти афористичной форме здесь изложены его любимые идеи, опробованы самые смелые образы.Эту книгу надо читать в метро, но при этом необходимо помнить: в удобную для чтения форму Лимонов вложил весьма радикальное содержание.Лицам, не достигшим совершеннолетия, читать не рекомендуется!


Веселый и могучий русский секс

«...Общего оргазма у нас в тот день не получилось, так как Наташа каталась по полу от хохота и настроение было безнадежно веселым, недостаточно серьезным для общего оргазма. Я читал ей вслух порносценарий...»Предупреждение: текст содержит ненормативную лексику!


Рассказы

• Эксцессы• Юбилей дяди Изи• Мой лейтенант• Двойник• On the wild side• Американский редактор• Американские каникулы• East-side — West-side• Эпоха бессознания• Красавица, вдохновляющая поэта• Муссолини и другие фашисты…• Press-Clips• Стена плача• The absolute beginner• Трупный яд XIX века• Веселый и могучий Русский сексЛицам, не достигшим совершеннолетия, читать не рекомендуется!


Старик путешествует

«Что в книге? Я собрал вместе куски пейзажей, ситуации, случившиеся со мной в последнее время, всплывшие из хаоса воспоминания, и вот швыряю вам, мои наследники (а это кто угодно: зэки, работяги, иностранцы, гулящие девки, солдаты, полицейские, революционеры), я швыряю вам результаты». — Эдуард Лимонов. «Старик путешествует» — последняя книга, написанная Эдуардом Лимоновым. По словам автора в ее основе «яркие вспышки сознания», освещающие его детство, годы в Париже и Нью-Йорке, недавние поездки в Италию, Францию, Испанию, Монголию, Абхазию и другие страны.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.