3 ½. С арестантским уважением и братским теплом - [54]

Так вот, иду я по продолу в направлении периметра и вижу группу ну очень больших зэков, которые стоят и чего-то ждут. Оказывается, ждут они меня. Ну, думаю, вот оно. Судя по размерам арестантов, тут нужно думать не о танце смерти, а о спринте жизни. Но выяснилось, что это просто спортсмены, которые хотели познакомиться.

— Здорово.

— Здоровенько.

— Я — Ким.

— Я — Олег.

— Как сам?

— Нормуль. Ты как сам?

— Как джип ниссан. Как тебе в нашей дурке?

— Миленько.

— Слушай, мой семейник, Тиган, хочет познакомиться.

— Канеш.

Какой-то такой вышел у нас диалог — знаете, разговор ни о чем, с продолжительными неловкими паузами. Кстати, семейник — это типа твой самый главный корешуля-корефанчик, братуля-братулец в колонии. Семейники ведут совместное хозяйство — раздельно у них, наверное, только зубные щетки и трусы. Неверно было бы предположить, что это похоже на семейную пару, скорее на BFF (то есть корешулю-корефанчика по-английски). В любом случае весьма милушно и само явление, и его тюремное название.

Потом я пошел поесть в столовую. Не то чтобы хотелось есть, просто было интересно посмотреть, как там и что. Собственно, это был первый и последний раз, когда я поел в обычной столовой ИК-5. Все зэки идут с ложками. Посуда с баландой на подносе выдается в одном окошке и сдается в другом. Обиженные з/к идут со своей посудой. Их легко распознать: они вечно все какие-то грязные, идут в хвосте с пакетами в руках и страхом в глазах.

Ложки носят не абы как, а в чехлах. Для начала очень простенькими и, судя по всему, сшитыми на промзоне из обрезков ткани всех снабжают на карантине в качестве welcome-подгона и грева (так называют любую материальную помощь арестанту). Мне — видимо, подчеркивая мой статус селебрити, — дали особенный чехол, застегивающийся на пуговку. У других пуговок не было.

По-моему, это уморительно смешно. Понятное дело, это только первый уровень крутости чехла. Позже мне подгоняли самые разные, например с молнией и вырвиглазных расцветок (видимо, на промзоне делали гипероранжевую одежду для дорожных рабочих).

Ну и вот, взял я баланду и в гордом одиночестве за столом (выводили всего три отряда, поэтому было много свободных мест) умял ее. Ничего так. То есть, конечно, полная дрянь: заявлено как овощное рагу с мясом, а фактически — тушеная капуста с элементами картофана. Но есть можно. Заел хлебом. Запил киселем. Вокруг какие-то зэки, никого не знаю. Потом уже мне поведали, что за мной, естественно, с интересом наблюдали другие з/к. Отметили, что я набросился на баланду, будто из голодного края приехал. Ну, я просто всегда очень быстро ем — чего зря тратить время на какое-то там питание.

После ужина все тусуются какое-то время на прилегающей к столовой территории, курят, общаются, но в основном ждут, пока инспектор по столовой откроет локальный участок, чтобы разбрестись по баракам. Сам инспектор ждет, пока все доедят, чтобы отвести всех сразу, а не мотаться туда-сюда. Вы уже, наверное, поняли, что самый ценный навык в зоне — уметь ждать.

Потом я пришел в барак, почитал чего-то и лег спать. Вот такой вот денек.

В принципе, так можно рассказать практически о любом дне, проведенном в колонии.

Спортсмены

На следующий день я познакомился со спортсменом по имени Тиган. Вообще спортсмены клевые чуваки. Не будь я под столь пристальным вниманием и контролем администрации, на сто процентов попал бы в Китай, скорешился бы там со спортсменами и наверняка раскачался бы до состояния того самого пирата из «Острова сокровищ», который мог есть деревянные перекрытия.

Спортсмены, как правило, заезжают либо по статье 111 (нанесение тяжких телесных), либо 228 (наркота). В колонии всегда так: на воле — наркоман, на зоне — спортсмен; на воле — убийца, на зоне — верующий. Со многими из качей я перезнакомился и часто общался, пока меня не отправили в строгие условия. То ли подчеркивая родственность душ, то ли демонстрируя искренние убеждения, качи в основной своей массе поддерживали политическую платформу Бро. Не качи в целом тоже. Зэки же против власти, поэтому симпатизируют тем, кто с ней борется.

Будучи в прошлом бодибилдером, Бро отправил спортсменам библию — толстенную книгу Шварценеггера. Она в одно мгновение стала легендарным чтивом и до сих пор лежит на почетном месте в качалке. Сам не видел, но уверен, что относятся к ней бережно — как к незаменимому источнику знаний. Перед тем, как вручить подарок, сам я ее тоже полистал. Мне показалось, что примерно треть книги — о том, как нужно мазать себя маслом перед выступлениями.

Из всех качей хорошо я помню только троих. С Кимом, который приветствовал меня во время первого и последнего трипа в столовую, мы оказались в каком-то смысле коллегами. Чувак занимался погрузкой-разгрузкой в почтамте при Казанском вокзале. Киму пришлось жесточайшим образом крепануться во время отсидки. Поначалу он не нашел общего языка с администрацией — видимо, полагался на свои превосходные физические данные. Явно проигрышная стратегия. В колонии надо помнить, что, каким бы здоровым ты ни был, менты всегда могут избить тебя — группой и резиновыми палками. Говорят, что в период отсидки Ким этапировался то ли в больницу, то ли куда-то еще, и администрация сделала так, чтобы этап был долгий, а маршрут проходил по всяким одиозным централам типа Твери и чуть ли не Владимира. В результате Ким вернулся в зону похудевшим на 20 кг.