3 ½. С арестантским уважением и братским теплом - [37]

Конечно же, сказали, что Навальный должен выходить первым. Отсек в камазе очень узкий, вход является выходом, а все осужденные с сумками, поэтому вместо метода FIFO (first in, first out) следовало применить LIFO (last in, first out). Это было очевидно не только мне, проработавшему несколько лет в логистике, но и любому человеку, чьи логические способности выше, чем у мешка с песком. Однако тут речь не о логистике или логике. Мы тут, на секундочку, о соблюдении законности и видеофиксации говорим. С горем пополам я перебрался через зэков и их сумки, а зэки, поняв, что я — тот самый Навальный (не ТОТ САМЫЙ, конечно, но Навальный, о котором они слышали, что он сидит в «Бутырке»), слегка притихли и, наверное, начали потихоньку связывать запрет курения с моей персоной.

Выпрыгнул из автозака. Спросили тот же набор данных. Прошел пять метров. Залез в ж/д-зак. Там отвели в купе и заперли. При погрузке/выгрузке нескольких человекозэков охранники по цепочке выкрикивают номера.

Охранник в автозаке:

— Восемь на приемку! Первый пошел!

Кто-то из охранников на пятачке земли между вагоном и Камазом:

— Первый!

Охранник в вагоне:

— Первый дома!

И так далее.

Должен сказать, что это был вообще ни разу не вагон для перевозки скота. Со столыпинским вагоном (или, как его называют, столыпиным), думается, он имел мало общего. Обычный купейный вагон, только купе более узкие, окон в них нет, вместо дверей — решетки, а окна в коридоре все замазаны краской. Все железное, то есть вообще все. Видать, чтобы вагон не спалили.

Чуть позже пришли несколько сотрудников. Осуществили досмотр вещей и меня. Это уже второй раз за день (первый — в СИЗО). Весьма глупо, на мой взгляд, но должен признать, что это единственный способ снять с себя ответственность, если вдруг зэк зарубит сотрудника невесть откуда взявшимся у него топором.

Потом отвели в мое купе с тремя полками по одной стороне вместо шести по двум сторонам, как в других (это даже скорее можно назвать полукупе — когда сидишь на полке, колени упираются в стену). Я, конечно, поспорил немного с начальником конвоя. Отключив регистратор, он сказал, что это распоряжение сверху и сделать по этому поводу он ничего не может. Но потом добавил, что, может, кого-нибудь подсадят по пути. И он, и я понимали, что это было сказано только для того, чтобы закончить разговор.

Кайфолом, конечно. В кои-то веки еду в столыпине, а чифиру с зэчьем не попить и баек не послушать. Ну и что делать? Тут-то мне пригодился теплый плед, которым меня одарил Батька. Постелил я его на железные нары и лег спать, вернее — полудремать-полудумать. Все-таки у меня не настолько железные нервы и не такой разнообразный жизненный опыт, чтобы проспать весь трип.

Мне, конечно, хотелось, чтобы было как в рассказах Батьки о его отсидке в Архангельской области: «Вас приветствует вОлОгОдский кОнвОй.» Но не все сразу, не все сразу.

Начальник конвоя у нас был забавный. С громким голосом, вылитый Линицкий из дуэта «Сестры Зайцевы» на ТНТ. Сначала он объявил, что до отправки состава, в соответствии с санитарными требованиями, в туалет никого выводить не будет. Потом подошел к моему купе и поинтересовался, что у меня с потребностью сходить в туалет. Я подтвердил, что такая потребность, несмотря на мой VIP-статус, есть. Тогда начальник конвоя объявил, что в силу гуманизма и человеколюбия конвой идет навстречу осужденным и на нарушение санитарных норм. Это существенно повысило уровень лояльности спецконтингента. Позже он объявил о запрете курения в поездах. Но, не дожидаясь возмущения, добавил, что все мы люди и курить можно. Короче, нормальный конвой.

Несмотря на всю беззлобность ситуации, зэчье, конечно, все равно провоцировало:

— Начальник, хочешь конфету?

— Нет, спасибо.

— У меня есть барбариска, возьми пососать.

Кстати, вот всем очень хороший совет: уезжая на этап, берите с собой пустую пластиковую бутылку (я — взял). Конвой может оказаться более щепетильным в вопросах соблюдения санитарных норм. Через купе от меня ехал один азербайджанец, уже в годах. У него было что-то с почками, в туалет он просился чуть ли не каждые полчаса. У конвоя свой процесс, так часто водить они его не хотели, и бедняга сильно страдал. Я выручил его, передав бутылку через конвоира. Получил плюс к карме и спас зэка от позора.

Состав у нас был тихоходный: частые остановки, пару раз (видимо, в Серпухове и Туле) принимали пополнение. Везде уже в камерах-купе человек по двадцать, один я, как царь, на черном пуховом пледе возлежу, покуривая блатную сигарету и попивая кофий (в пути разносят кипяток, а при отправке дают сухпай). Где-то дико ржут. В соседнем с моим купе едут в колонию-поселение. Поселенцев там всего двое. Едут на какие-то совсем незначительные сроки, типа три и шесть месяцев, поэтому у них там выхлест тюремной романтики: «Представляешь, братан, мы же в легендарном столыпине едем! Когда еще такое будет?»

Орел

К вечеру доехали до Орла. Остановились. Лают собаки. Все притихли. Входит команда встречающих. К моему купе подходит целый подполковник. Здороваемся. Он говорит: «В целях безопасности будем выводить вас последним». И тут происходит следующее: