27 приключений Хорта Джойс - [36]
— Во лжи.
— Что счастьем называем мы?
— Выходом из несчастья.
— Но мы гордо восклицаем: вот счастье.
— Это от нервности.
— Юность в каких цветет садах?
— Безвопросных.
— Сколько прожить положено человеку.
— Две жизни.
— Значит — Хорт прав?
— Во всем.
И еще о многом спрашивала она всех, пока успокоилось взволнованное сердце.
— Друг, отец, воистину мир начинается, если полон ты юностью, и Наоми окрыляет тебя, — утешала Чукка отца, — ты прав: две жизни человеку положено и две чаши до конца испить надо. Рэй-Шуа и я — мы понимаем тебя и не осуждаем, нет, отец. Живи, продолжай жить легендой о юности обвеянной. Смотри: там Наоми, среди девушек, она прекраснее всех и всех вернее, она будет избрана принцессой острова Мианги-бхва, и ты увезешь ее в царство зимы, к нам, в землянку, где птички и комнатка встретят ее, где медвежьи меха и рябина согреют.
Скорей бы, скорей этот остров Мианги-бхва, скорей бы ты Наоми привез…
— Я так волнуюсь за ожидание твое, за тоску каждой секунды. Ты верно говоришь, что Наоми сказку, легенду с будничной жизнью спутала и нас заворожила…
Плыл хрустальный корабль в океане.
Все говорили о Мианги-бхва, острове вечной юности.
Все смотрели на сияющую Наоми, на ее непоколебимую правоту.
И поняла Чукка, что трудно, почти невозможно разобраться, где сон и где действительность, где жизнь и где легенда, где сказка и где явь.
Все это было тонко, искусно, изумительно спутано, стерты неуловимые грани, и все это было разумно, гармонически связано и все носило печать высшего оправдания:
«Ничего на свете не происходит зря».
Вчерашнее бедствие, казавшееся проклятием судьбы, сегодня претворялось в ослепительное счастье и было ясно и неоспоримо, что если бы не случилось этого бедствия — не пришло бы это великое счастье.
Так вот устроен мир.
Вчерашняя нелепая, почти невозможная фантазия, не слыханная затея — сегодня вдруг врывается в жизнь, осуществляясь, становясь реальностью.
И потому — все реально, все действительно.
Любая мысль — материя.
Сон — бытие.
Бытие может стать сном, фантазией.
И поняла Чукка, что совершающаяся перемена жизни, невероятная перемена: недавняя землянка созерцания и вдруг этот хрустальный корабль в Океане юности — реальное воплощение мечты Наоми, следствие ее фантазии.
Оставалось только радостно подчиниться событиям.
Юность цвела без берегов.
Глаза Хорта ждали Наоми.
Все было в стройном порядке вещей.
Ничего не происходило зря.
23. С минуты на минуту
Чукка сидела у открытого окна землянки и шила Хорту новую, синюю, атласную рубаху.
Около землянки вкусно пахло свежими сосновыми стружками и щепками.
Рэй-Шуа выделывал топором оконные косяки для комнатки Наоми, посвистывая, покуривая, поглядывая на намозоленную ладонь.
Комнатка была почти готова; чтобы доработать оконце, сделать раму — требовалось дня два.
Хорт ушел за рябиной и рябчиками, которые стали отзываться на пищики.
Изредка доносились выстрелы.
Диана ушла с Хортом.
В шафрановой тишине осени гулко неслось гоготание: это улетали на юг гуси.
— Рэй-Шуа, как гуси летят над нами, слышишь ли?
— Слышу.
— Как утки стаями на озере, в реку, садятся с шумом, свистя крыльями, чувствуешь ли?
— Чувствую.
— Как Хорт наш рябчиков подзывает, представляешь?
— Да. Он левое ухо вытянул вперед.
— И ждет.
— Сидит на валежнике или на пеньке.
— Посматривает.
— Диана прислушивается.
— Да.
— Вчера утром рано на нашей крыше сидели рябчики и вели оживленный разговор, пока я не открыл двери и не погрозил им кулаком. Хорошие ребята.
— Что они о нас думают?
— О всех бескрылых они плохого мнения: все зверье.
— Чу. Выстрел.
— Рябчики не ошибаются.
— Скоро отец вернется. Рубашка к вечеру готова будет. Этот цвет молодит.
— Дня через три-четыре все будет готово.
— С минуты на минуту…
— Вот и птицы наши заливаются, несмотря на осень и тесные клетки. Ждут.
— Завтра зима может быть, снег и снег. Холодно. А нашим птичкам тепло будет по землянке летать. Весной выпустим их гнезда вить.
— Клесты напоминают Джека.
— Щеглы, как Наоми, разговаривают.
— Ну теперь Наоми, вероятно, стала важной птицей и заговорит- по-иному. Она острая умница.
— О, вероятно.
— Ух, а сколько она привезет нам разных вкусных и замечательных вещей. Ого. И — главное — десяток жестянок с английским табаком и, конечно, сигар. Закурюсь до рвоты и сдохну. Ой, закурюсь. И крышка. Скажут: умер шерсти клок — это будет некролог. Да.
— Нет. О смерти Рэй-Шуа будут целые большие книги писать. Знаю.
— Впрочем, пожалуй. Этого потребует пошлость критиков, их бездарная привычка с любовью писать о покойниках. О, тупоголовые могильщики — они будут рады покопаться в вонючем трупе. Это дело стервятников. Раз сдох — значит начинай писать, разносить запах смерти. А о жизни и при жизни пишут только плюгавые статейки, похожие на насморк. Да печатают портреты в зоологических журналах. На кой чорт, на кой. Слушай, Чукка, я всерьез решил оставить завещание Джеку Питчу, чтобы после моей смерти он имел право расстреливать прямо в дубовый лоб любого критика, который вздумает писать обо мне книги или что-либо, Джек сумеет организовать такую карательную экспедицию; у него дельные и ловкие сотрудники. И еще: оставлю проклятие и чуму каждому читателю, кому взбредет в голову взяться за мои книги. Пусть после издоха моего, никто не смеет читать меня и писать обо мне, если меня больше нет на свете. Никто. Этот мудрый осенний лес да будет верным свидетелем моего завещания.
В очередную книгу серии включены два романа о важных событиях в жизни великого поэта. Роман известного советского писателя С.Н. Сергеева-Ценского (1875–1958), вышедший в 1933 г., посвящен истории знакомства и женитьбы Пушкина на Наталье Николаевне Гончаровой. Роман русского поэта-футуриста В.В. Каменского (1884–1961), изданный в 1928 г., рассказывает о событиях, приведших к трагической дуэли между великим русским поэтом Александром Пушкиным и поручиком бароном Жоржем де Геккерном-Дантесом.
Проза футуриста, одного из членов «контркультурной» группировки «Гилея». Вместе с ним туда входили Маяковский, Крученых, Хлебников, Бурлюки, Гуро и многие другие. Автор «обоймы железобетонных поэм, оттиснутых на оборотной стороне обоев», и в то же время воспевающей разбойную вольницу волжских казаков и безлюдную лесную глушь прозы. В книгу вошли его «привольный роман» «Степан Разин», лирическая повесть «Землянка» и рассказы из книги «Путь энтузиаста».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Четыре птицы. Сборник стихов. Давид Бурлюк, Георгий Золотухин, Василий Каменский, Виктор Хлебников.Рисунки: на обложке — художника Аристарха Лентулова, в тексте — художника Георгия Золотухина.Тексты представлены в современной орфографии.http://ruslit.traumlibrary.net.
Василий Васильевич Каменский (1884–1961) фигура очень сложная и неслучайно претендует на звание главного пермского культурного героя. Он на равных общался с Мейерхольдом и Малевичем, дружил с Бурлюком и Маяковским. В 1911 году Василий Каменский совершил полеты в Перми на своем аэроплане «Блерио», открыв, таким образом, эру пермской авиации. После революции В.Каменский жил в своей усадьбе на Каменке, недалеко от Перми, много писал и путешествовал. Здесь он создал свои мемуары «Путь энтузиаста».https://ruslit.traumlibrary.net.
Осенью 1916 г. В. Каменский жил в Тифлисе, где часто выступал с лекциями, а одно время даже принимал участие и в цирковых представлениях. С помощью известного борца И. Заикина в местной типографии ему удалось издать свой первый сборник стихов. Данью футуристическому стилю в этой полиграфически традиционно решенной книге можно считать лист тонкой оранжевой бумаги, которым проложен портрет автора на фронтисписе и своеобразный коллаж на обложке. Тираж 1000 экз.https://ruslit.traumlibrary.net.
В квартире Грегга открывается дыра из Будущего, которую открыл человек из Будущего. Грегг заинтересовался и стал исследовать то помещение в Будущем, в которое вела эта дыра.
Для преступников настали тяжелые времена — возможно восстановить всю прошлую жизнь человека.Но карается только умышленное убийство. Значит, чтобы разработать и подготовить преступление, надо не давать ни малейшего повода заподозрить в этом себя. И подготовленное убийство должно выглядеть как импульсивное…
До какой степени алкоголь влияет на логику мужчин, и на все происходящее? Двое мужчин начинают разговор в баре. По мере того, как история развертывается, начинают распадаться границы между действительностью и фантазией.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что, если вы получите возможность «перематывать» время назад, возвращаясь в прошлое на 10 минут? Сможете ли вы достойно распорядиться представленным шансом? Улучшите вы свою жизнь или загоните себя в тупик в бесконечных попытках исправить содеянное? Игорь – обычный парень «с рабочих окраин»: без семьи, без денег, без перспектив. Благодаря случаю, он получает «ретенсер» – устройство, отправляющее владельца на 10 минут в прошлое. Решив, что это шанс исправить свое финансовое положение, герой совершает ряд необдуманных поступков.
Значительная часть современного американского юмора берет свое начало в еврейской культуре. Еврейский юмор, в свою очередь, оказался превосходным зеркалом общества благодаря неповторимому сочетанию языка, стиля, карикатурности и глубокой отчужденности.Вот вам милая еврейская супружеская пара, и у них есть дочь — дочь, которая вышла замуж за марсианина. Трудно найти большего гоя, чем он, не так ли?Или все-таки не так?Дж. Данн, составитель сборника Дибук с Мазлтов-IV. Американская еврейская фантастика.
Когда в 1911 г. разразилась итало-турецкая война за власть над колониями в Северной Африке, которым предстояло стать Ливией, основатель итальянского футуризма, неистовый урбанист и певец авиации и машин Филиппо Томмазо Маринетти превратился в военного корреспондента. Военные впечатления Маринетти воплотились в яростном сочинении «Битва у Триполи» (1911). Эта книга поэтической прозы в полной мере отразила как литературное дарование, так и милитаристский пафос итальянского футуриста. Переведенная на русский язык эгофутуристом и будущим лидером имажинизма В.
Книга является первым современным изданием произведений «футуриста жизни» Владимира Гольцшмидта (1891?-1957), поэта, агитатора, культуриста и одного из зачинателей жанра артистического перформанса.Основатель московского «Кафе поэтов» и создатель памятника самому себе, авантюрист и йог, ломавший о собственную голову доски во время выступлений, Гольцшмидт остался легендарной фигурой в истории русского футуризма.В данном издании полностью воспроизводится единственная и редчайшая книга стихов и манифестов Гольцшмидта «Послания Владимира жизни с пути к истине», изданная на Камчатке в 1919 году, а также публикуется свод мемуаров и критических статей об этом недооцененном деятеле русского авангарда.http://ruslit.traumlibrary.net.
Книга представляет собой незавершенную антологию русского поэтического авангарда, составленную выдающимся русским поэтом, чувашем Г. Айги (1934–2006).Задуманная в годы, когда наследие русского авангарда во многом оставалось под спудом, книга Г. Айги по сей день сохраняет свою ценность как диалог признанного продолжателя традиций европейского и русского авангарда со своими предшественниками, а иногда и друзьями — такими, как А. Крученых.Г. Айги, поэт с мировой славой и лауреат многочисленных зарубежных и российских литературных премий, не только щедро делится с читателем текстами поэтического авангарда начала ХХ века, но и сопровождает их статьями, в которых сочетает тончайшие наблюдения мастера стиха и широту познаний историка литературы, проработавшего немало лет в московском Государственном Музее В.
В книгу талантливого и малоизвестного русского-украинского поэта и прозаика Леонида Чернова (1899–1933), близкого к имажинистам, вошел сборник стихотворений «Профсоюз сумасшедших», выпущенный автором во Владивостоке (1924). Проза Л. Чернова представлена впервые переведенной на русский язык авантюрно-фантастической повестью «Приключения профессора Вильяма Вокса на острове Ципанго» — забавной пародией на «колониальные» романы. Но протест против колониализма лишь маскирует в ней руссоистские взгляды автора, осуждающего всю современную цивилизацию.