20 философов за 90 минут (каждый) - [51]

42

теля, которому станет наставником, и в конце концов где-нибудь его принципы можно будет применить на практике. Но, очевидно, молва о Конфуции распространилась уже достаточно широко. Его скитания в поисках священного Гра­аля трудоустройства длились более десяти лет. Время от времени у него спрашивали совета, но, как и раньше, все попытки устроиться на посто­янную работу не шли дальше собеседования.

О причинах этого можно только догадывать­ся. По общему признанию, Конфуций был тогда мудрейшим человеком во всем Китае. Он обучил многих самых способных чиновников этой стра­ны. Когда он сам занимал небольшой пост, он не принял ни одной взятки и даже не предал своего начальника в руки его врагов. (Такая эксцентрич­ность считалась в то время чуть ли не извраще­нием и, несомненно, способствовала более по­зднему утверждению о том, что Конфуций — это исключительно легендарный персонаж, который никогда не существовал в действительности.) Но, очевидно, что-то было в нем не так. Горячность, неприятие компромисса, вредные привычки, а может быть, просто неприятный запах изо рта —

43

мы никогда не узнаем наверняка, что не нрави­лось в Конфуции китайским правителям. Лично мне кажется, что после изучения его письменных трудов они просто находили его ужасно скучным.

И даже приключения, случавшиеся с Конфу­цием во время его десятилетнего путешествия, приобрели этот характерный налет скуки. Когда он гостил в государстве Вэй, у него случилась ка­кая-то история личного свойства с печально из­вестной сестрой правителя, Нань-Цзы, которая сильно огорчила учеников Конфуция. Но исто­рия стыдливо умалчивает о том, что же именно огорчило учеников Конфуция, и мы даже не мо­жем узнать, чем Нань-Цзы приобрела такую дур­ную славу, кроме тривиальных слухов о царствен­ном инцесте. В провинции Сун Конфуций узнал, что кто-то послан его убить, и поэтому он носил «неприметную одежду». Так и продолжалось его прозаическое странствие. Он также сообщает, что в Сун он встречался и целую ночь разговаривал с местным правителем, в конце концов убедив го­степриимного хозяина в том, что его идеи отно­сительно правления страной достойны примене­ния. Ключевым моментом реорганизации стало

44

добродетельное и компетентное администриро­вание, а не амбициозное корыстолюбие. Поход Конфуция принес еще одно завоевание. Скука еще раз победила варварство. Но даже этот пра­витель грубо отказался дать Конфуцию работу.

В это время Конфуцию было уже шестьдесят семь. Его сверстники вполне счастливыми ушли в отставку, а он все пытался начать свою карьеру. Наконец ученики Конфуция, оставшиеся в Лу, решили, что единственное, что можно сделать, — это вернуть учителя домой. Для этого самого практичного из философов, всю жизнь пропове­довавшего добродетельность честного повседнев­ного труда, пришло время навсегда оставить идею о том, что он может заработать этим на жизнь. Конфуций вернулся домой и последние пять лет своей жизни прожил в Лу. Это были грустные годы. Умер его лучший ученик Янь Хуэй, и Кон­фуций единственный раз в жизни впал в отчая­ние: «Увы, нет никого, кто бы понял меня», — сказал он оставшимся ученикам. Он уверился в том, что самые важные его идеи не перейдут к грядущим поколениям. Сын Конфуция Ли тоже умер. О жизни Ли практически ничего не извест-

45

но. Говорили, что он не проявил никаких исклю­чительных способностей, но более поздние дан­ные противоречат этому. Спустя всего лишь не­сколько столетий в Китае уже было 40 тысяч че­ловек, называвших себя потомками Конфуция, что, похоже, служит признаком исключительной активности единственного сына учителя.

Последние годы Конфуций провел за чтени­ем, редактированием и написанием комментари­ев к китайской классике, ряду трудов, датирую­щихся тем временем, когда Китай вошел в антич­ность. («Лунь-Юй» — «Суждения и беседы» Конфуция — не попали в этот список, начертан­ный на камне в середине III столетия до н. э.). Китайская классика начинается величественной Ши-Цзин («Поэмами», иногда называемыми Книгой Песен», которые включают в себя легендар­ные сведения о не относящихся к определенно­му времени деталях раннего периода китайской жизни)и доходит до загадочной и зачастую не по назначению используемой И-Цзин («Книги Пере­мен»), интригующей смеси метафизического Мумбо-Юмбо и психологического озарения. Позже она начала свою жизнь в качестве книги

46

предсказаний. Подобно вавилонской астрологии, датирующейся тем же периодом юности челове­чества, И-Цзин содержит построенную на шат­ких основаниях систему гномической мудрости.

И-Цзин, бесспорно, обладающая эзотери­ческой природой, приводит в смущение иссле­дователей Конфуция, которые справедливо ут­верждают, что учитель всегда придерживался строго практического подхода к философии. Хотя они и не отрицают, что Конфуций потра­тил многие годы, читая эту книгу, а в последний период своей жизни в Лу написал к ней про­странный комментарий.

Далекий от пренебрежительного отношения к порой фантастическому содержанию И-Цзин, этот комментарий даже содержит инструкции о том, как использовать книгу в гадательных целях, подбрасы­вая в воздух маленькие палочки и расшифровывая образованные ими рисунки. На первый взгляд это походит на то, как если бы Гегель тайком танцевал в балете, но даже философы могут иметь свое хобби, и подбрасывание в воздух маленьких палочек с це­лью узнать, кто выиграет гонки в Шанхае в 2.30 дня, кажется достаточно безобидным.