20 философов за 90 минут (каждый) - [47]

22

Отношение Конфуция кДао было очень про­тиворечивым. С гномической иронией он заме­чает: «Не зря прожил жизнь тот, кто умер в тот день, когда говорил о Пути». Конфуция не интере­совала религия, выросшая из этой концепции, — даосизм, предполагавший взгляд внутрь челове­ка и призывающий личность удалиться от обще­ства. Для Конфуция нравственным было именно участие в жизни общества. С другой стороны, он одобряет Путь, когда тот обращается к традици­онным принципам морали. Обряд может стать большим подспорьем в научении Жэнь.

Другим ключевым понятием китайской нравственности было Тэ. Обычно оно перево­дится как «добродетель», но происходит от сло­ва «тэ», что значит «получать». Следуя Путем, человек обретает добродетель. Но и тут Конфу­ций был противоречив. В какой-то момент сво­их путешествий, когда его преследовал печаль­но известный Хуан-ди, и его жизнь была в опас­ности, Конфуций выразил свою невозмутимость следующими словами: «Небо дало мне доброде­тель. Как ты, Хуан-ди, смеешь вредить мне?», подразумевая, что мы получаем добродетель с

23

«Неба». В большинстве высказываний Конфуций предстает перед нами как человек, проповедую­щий, что мы получаем с Неба личную способ­ность к добродетели. Она может разниться у раз­ных людей, но все мы должны взращивать ее, вне зависимости оттого, каким нравственным потен­циалом обладаем. Взращивание добродетели дол­жно стать нашей главной нравственной заботой, неспособность к таковому вызывала озабочен­ность Конфуция. «Неспособность взращивать добродетель, неспособность размышлять над тем, что узнал, невозможность стоять на том, что точ­но знаешь, невозможность исправлять свои не­достатки — все это беспокоит меня».

Тэ также играло роль образца для обществен­ного подражания. Общественный порядок мог поддерживаться либо наказанием, либо приме­ром. «Если руководить народом посредством за­конов и поддерживать порядок при помощи на­казаний, то народ будет стремиться избежать на­казаний и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуалов, то народ будет знать стыд, и он исправится». Это

24

изречение звучит исключительно оптимистично. А в условиях Китая VI века до н. э. — в трудный период династии Чжоу, когда страна управлялась вздорными и мелочными диктаторами и военны­ми вождями, — такой гуманный совет казался вы­сокопарной глупостью. Чего можно достичь та­кими действиями? Менее жестокого правления? Довольного населения? И что из этого?

Самое примечательное в этом утверждении — его оригинальность. Тэ стало не чем иным, как эволюционным шагом вперед. Великодушие, благородство, пример — все это, несомненно, было новшеством и казалось невозможным в мире первобытной дикости. Чтобы эти прин­ципы выжили, необходимо было по крайней мере чудо. И в конце концов чудо явилось, как в Китае (конфуцианство), так и на Западе (хри­стианство). Без этого гуманистического эле­мента, выросшего в обстановке дикой междо­усобной борьбы, человеческой цивилизации никогда бы не было. (Мы бы видели только кро­вопролитие и ужасы цивилизаций Древнего Египта и Майя, которые развивались без тако­го элемента гуманизма.)

25

Трудно переоценить этот «невероятный» эво­люционный шаг человеческого общества, кото­рый первым сделал Конфуций. Мы можем толь­ко догадываться, что заставило его провозгласить эту новую гуманность. Внимательно присмотрев­шись, мы увидим, что она позволила нам выка­рабкаться из трясины варварства и реализовать свой человеческий потенциал. Осознавал ли Кон­фуций возможные последствия своего шага?

Ответ кажется очевидным: Конфуция могла вдохновить на такое дело лишь вера в Бога, при­чем в благожелательного Бога. Но помилуйте, Кон­фуций в лучшем случае агностик! Он находился под воздействием обрядов, но когда дело касалось веры в Бога, загробную жизнь или метафизику любого сорта, становился уклончивым. «Цзы-Лу спросил о том, как служить духам умерших и бо­гам. Учитель ответил: «Ты не можешь служить даже человеку, как же ты можешь служить духам?»

«Но могу я спросить о смерти»?

«Ты не можешь понять даже жизнь, как же ты можешь понять смерть?»

Хотя Конфуций, несомненно, обладал не­высказанной верой в Нечто. Это Нечто не было

26

трансцендентным, но в основном служило тем же основным задачам, что и любая другая религия. Он верил в нравственное предназначение чело­века. Мы обязаны совершенствоваться и стано­виться как можно более развитыми, превращаясь в лучшие человеческие существа. И это един­ственный способ осмысленно прожить жизнь. Конфуцию чужда идея загробной жизни с возда­янием за добрые дела и наказанием за грехи. Со­вершенствоваться нужно ради самого совершен­ства, а не ради последующего воздаяния. Итак, более чем за два тысячелетия до Дарвина появля­ется светская религия, чрезвычайно похожая на теорию эволюции. Самобытный способ выраже­ния крайнего благородства в гуманизме — пре­следовать добрые цели ради добра как такового.

Конечно, очень хорошо, что существует столь высокое чувство, но как же все-таки мы должны вести себя на практике? Конфуций не был бы Конфуцием, не будь он практиком, а его этика не представляла бы систему конкретных предписаний относительно поведения в повсед­невной жизни. Он советовал: «Смири себя» и «Не делай другим того, чего не желаешь себе». Это