20 философов за 90 минут (каждый) - [27]

Так о чем же, собственно, «Глас»? Как мы уже догадались, решать это не нам. Кристофер Нор-рис, один из самых благосклонных критиков Дер­риды, выразился следующим образом: «Глас» —

73

это не книга во всяком случае, не в общеприня­том смысле слова. Унифицирующий принцип данного труда заключается в постоянных отсыл-кахна какой-то привилегированный источник ав­торской интенции». С другой стороны, набор и печать этой не-книги осуществлялись согласно очень определенной интенции привилегирован­ного автора. Несчастные типографские рабочие не получили ни малейшего шанса заняться без­граничной свободной интерпретацией. В тексте использовалось целых четыре вида шрифтов (по одному на каждую колонку, один для выделенно­го текста, еще один для цитат), не говоря уже о частом курсиве, абзацах по-немецки, древнегре­ческих и латинских словах. Далее, по оригиналь­ному макету объем этой не-книги должен был составлять ровно 100 кубических дюймов. Каж­дая страница представляла собой квадрат в 10х 10 дюй­мов, соответственно в один дюйм толщиной. Я повторяю: дюймы. Комментарии французских наборщиков, привыкших работать в сантиметрах, наверняка бы привели в восторг самого Жене.

Но раз уж книга представлена на рассмотре­ние публики, у нас есть полное право пойнтере-

74

соваться, можно ли отыскать в ней хоть какой-нибудь смысл. Знаменитый диалектический ме­тод Гегеля заключается в том, что некий тезис яв­ляется источником собственного же антитезиса, . после чего они сливаются и образуют синтез. На­пример, «бытие» производит свой антитезис «не­бытие», а потом из них в процессе синтеза возни­кает «становление». Всеобъемлющая философия Гегеля целиком построена по этому принципу. Можно распознать диалектический метод и в «Гласе». Скажем, левая колонка с Гегелем — это тезис, высший образец высокой философии, при­думанное Гегелем полное интеллектуальное оп­равдание существования авторитарного прусско­го государства ХГХ века. Тогда нетрудно истолко­вать как антитезис рапсодии Жене о «unjeune garcon blonde» (белокуром мальчике) или такую поэму: «Divine aime Gabriel, surnomme l'Archange. Pour l'amener & l'amour, elle mette un peu de son urine dans ce qu'elle lui donne a boire ou a manger*1 (моча архангела Гавриила используется в качестве

(1) Божественна любовь Гавриила, Архангелом прозванного. Для по­мощи в делах любви она добавляет каплю его мочи в питье или еду лю­бимого.

75

приворотного средства). А синтез — он, вероят­но, осуществляется в мозгу читателя, а может, и где-нибудь еще. Или, пользуясь блестящим объяснением Дерриды: «Его (синтеза) интерпре­тация требует привлечения гегельянского пред­ставления о праве, с одной стороны, и о полити­ке, с другой. Его место в структуре и развитии системы… таково, что осуществляющиеся в нем перемещение и перевовлечение не могут иметь исключительно локального характера».

Любой бы подумал, что на этом можно и ос­тановиться. Еслиуж«недешифруемое… нечитае-, мое» так или иначе создать удалось, казалось бы, цель достигнута. Но Деррида был другого мнения. Он носился по всей Европе, выступая с доклада­ми, продолжал преподавать в Париже, читал лек­ции сразу в нескольких американских универси­тетах. При всем этом он оставался потрясающе плодовитым автором. Даже на этой стадии коли­чество производимых им «текстов» — от нечле­нораздельных статей до не-книг величиной с кни­ги — исчислялось сотнями. Большинство пола­гает, что следующая его эпохальная работа вышла в 1980 году. Называлась она «Почтовая открытка:

76

от Сократа к Фрейду и дальше». Сократ никогда не посылал почтовых открыток, ни Фрейду, ни кому другому. Это легко выяснить, произведя эле­ментарнейшую, но от этого не менее эффектив­ную деконструкцию данного заголовка, если уж принимать метод Дерриды всерьез. Разобравшись с этой маленькой шуткой, можно приступать и к главной шутке, то есть тексту.

А он начинается с эссе о «почтовом принци­пе». Почтовый принцип, по мнению Дерриды, гораздо важнее фрейдовского «принципа удо­вольствия», с его помощью можно объяснить всю историю западноевропейской метафизики «от Сократа до Фрейда и дальше». Когда мы отправ­ляем открытку или вообще некое послание, мы что-то отдаем, но в то же время воздерживаемся от акта отдавания. Большое внимание уделяется тому, что слова, обозначающие во французском пишущего (destinateur — франц. отправитель) и получателя (destinataire), связаны по происхож­дению со словами «судьба» (destiny) и направле­ние, пункт назначения (destination). Ранее, рас­суждая на эту же тему, Деррида пришел к такому выводу: «…письмо всегда может не дойти до пун-

77

кта назначения… структура письма такова, что всегда способна на недоставление». Большая часть труда посвящена рассмотрению психоана­лиза. Героическая попытка Фрейда поднять пси­хоанализ до статуса эмпирической науки извра­щенно именуется метафизической, хотя именно этого Фрейд и хотел избежать. Но, по мнению Дерриды, любая попытка установить истину бу-. дет метафизической, вызывая призрак «присут­ствия», преследующий всю западноевропейскую философскую традицию. (Тот факт, что Фрейду так и не удалось поставить психоанализ в один ряд с такими «серьезными» науками, как физика, можно истолковать в его пользу. Раз уж основа­тель психоанализа не смог избавиться от метафи­зики, значит ему не удалось основать свою науку на метафизике.) Но даже посреди всего этого, иногда промелькнут запутанные мысли, которые стоят того, чтобы их распутать: «Реальность не является ни истинной, ни ложной. Но как толь­ко начинается речь, мы переходим в регистр по­иска истины с ее признаками правильности — присутствием, речью, свидетельством». Речь, опе­рирующая понятиями «лжи» и «истины», описы-