20 000 километров по Индии - [56]

За окнами плывет Южная Индия. Пальмы, пальмы, пальмы, рисовое поле, снова пальмы и снова рис. Буйвол по шею в воде, буйвол, на котором полуголый крестьянин пашет рисовое поле, идя за плугом по густой жидкой грязи, снова молодой зеленый рис, снова пальмы, ток, по которому кругами ходит буйвол, молотя собранный рис. Через три часа мы в Мандапаме. Дальше поезд пойдет по Адамову мосту — цепи островов, связанных дамбами и мостами, а потом на пароме переплывает на Цейлон. Но наш путь кончается здесь.

В Мандапаме нас уже ждут сотрудники центрального исследовательского института морского рыболовства; он расположен в здании, построенном для госпиталя союзников в период второй мировой войны. Длинные одноэтажные бараки с тенистыми навесами по обеим сторонам соединены друг с другом такими же тенистыми переходами. Между строениями уютные зеленые дворики. В многочисленных лабораториях темновато: окна хотя и большие, но выходят не прямо на улицу, а под своды боковых галерей. Народу в лабораториях мало многие научные сотрудники разъехались либо в экспедиции, либо в отделения института по побережью Бенгальского залива и Аравийского моря.

Огромные коллекции морской фауны тропических морей свидетельствуют о большой исследовательской работе. В этом еще раз убеждаешься, посетив великолепную библиотеку, которая выписывает около 400 научных журналов всех стран мира, в том числе и из СССР.

В Индии настоящее товарное рыболовство в океане развито пока слабо. Поэтому правительство страны одобряет и поддерживает всякие перспективные исследования промысловых запасов рыб и беспозвоночных. Уже несколько лет действует индо-норвежский договор, по которому норвежские ученые помогают индийцам освоить огромные промысловые запасы рыб в водах океана.

Домики института расположены в полукилометре от берега океана среди густой зелени. Ближе к побережью небольшое светлое здание аквариума, где в проточной морской воде живут местные рыбы. Аквариум построен, конечно, не для демонстрации морских обитателей, а для научной работы. Рядом с этим зданием — бетонный бассейн, в котором вот уже три года живут два дюгоня (Halicore dugong). Индийский дюгонь — одно из редчайших млекопитающих мира, представитель очень немногочисленного отряда сиреновых, или морских коров. Еще не так давно тысячные стада морских коров обитали и в наших водах на Дальнем Востоке. В середине XIX в. последние экземпляры этих доверчивых и беззащитных животных были уничтожены промышленниками в водах Командорских островов. Сирены — единственные травоядные морские млекопитающие[30].

Понятно поэтому, с каким интересом наблюдали мы за этими огромными — метров до трех длиной — животными. Их поймали рыбаки. Самец и самка запутались случайно в рыбацких сетях в нескольких километрах от Мандапана. С тех пор дюгони живут в бассейне. Он соединен с морем небольшой трубой, по которой с помощью бензиновой помпы накачивается вода. Кормят дюгоней два раза в день. На обед им приносят по охапке свежей травы.

Морская корова — дюгонь

Дюгони очень светлого серого цвета. Это важно. Важно потому, что долгое время не было — и нет до сих пор — достаточно убедительного объяснения, почему большинство видов тропических речных дельфинов очень светлого цвета. То, что и тропические прибрежные дюгони столь же светлого цвета, наводит на мысль об общности причин такой окраски. Быть может, дюгони, проводящие большую часть жизни у поверхности воды, медленно передвигаясь и неглубоко ныряя в поисках морских растений, своей светлой окраской предохранены от перегрева?

Небольшая голова, массивное туловище, резко сужающееся сзади, хвостовой плавник, повернутый в горизонтальной, как у китов, плоскости, длинные передние конечности (и отсутствие задних!), голая кожа, покрытая редкими жесткими волосками, подвижная верхняя губа с усами-вибриссами и два дыхательных отверстия на голове — вот, пожалуй, на что обращаешь внимание, рассматривая этих интересных животных.

Ближе к вечеру прием в панчаяте. Панчаят — это древнейшая форма самоуправления в Индии, существующая по крайней мере несколько тысяч лет. Раньше в панчаят входило пять старейшин (отсюда и само слово «панчаят»), теперь же число руководителей может быть и больше пяти и не обязательно они только старейшие — в этом мы убедились на приеме. В объединенный панчаят входят представители 30 прибрежных деревень, в которых живут 68 тысяч жителей. Нас встречают на широкой деревенской улице, поперек которой натянут плакат «Welcome, to our Russian friends!»[31]. Ведут в просторную комнату, где накрыты простые деревянные столы. Всего за столом оказывается человек пятьдесят. Разносят по два банана, чашке крепкого чая, по пирожку со страшным индийским перцем — чили и по нескольку кусочков желтоватого сладкого не то творога, не то сыра. Короткая теплая приветственная речь председателя панчаята, еще не старого энергичного человека, в белом бумажном пиджаке и таких же брюках. Через плечо перекинуто белое полотнище. Наши хозяева не говорят по-английски, и Менон переводит нам с тамили. Маленькие девочки, смущаясь, дарят нам цветы. На этом прием заканчивается. Но он запомнился каждому из нас, этот маленький праздник далекой индийской деревни в честь нашей страны.