1923 - [51]

В подъезде было темно и как всегда сильно воняло. Надежда постучала, толкнула дверь, которая открылась со скрипом. Пахнуло щами и водкой. Она пошла вперёд. Там, в комнате сидела разнокалиберная компания, которая выпивала и закусывала. Увидев Надежду, они оживились.

— Привет, Надюха, — пьяно сказал человек постарше, сидящий в дальнем конце стола.

— Во, сейчас и отсосёт по-быстрому, а то всё без баб и без баб, — отреагировал сидящий спиной молодой человек в пиджаке. Все радостно заржали, но обратив внимание на Николая и Александра, народ напрягся.

— Тебе чо, профура? — спросил разворачиваясь молодой человек. — Фу-ты ну-ты, какие мы красивые. А мы тебя в других видах видали. Чаще раком. Только теперь ты с благородными, нами наверное гнушаться будешь. Но ничё, ты нам без надобности. Других найдём, помоложе.

Надежда стояла бледная, но улыбалась.

— А может денег возьмёшь, Васенька? — сказала она и сунула руку в сумку. Спокойные позы рядом стоящих мужчин успокаивали людей. Они явно не ждали от Надьки неприятностей.

— Возьму, как задолжала ты мне. Рассчитаемся и разбежимся. Это по-божески будет.

Николай уже решил вмешаться и сказать про Федотыча, но тут Надька очень медленно вынула наган и направила в его в улыбающегося Василия.

— Ты что, офигела, сучка, — спокойно начал он, но к концу фразы голос резко поднялся. Что-то, видать, увидел в глазах Надежды, потому что попытался вскочить, но было поздно.

Надежда выстрелила ему в бедро. Выстрел прогрохотал как сигнал к ускорению действия. Люди за столом вскочили, кто-то успел достать оружие. Николай сунул руку в кобуру и потянул ствол. Рядом знакомо загрохотал браунинг Александра. Человек с пистолетом упал лицом вниз, прямо на стол.

— Стоять, суки, — внушительно произнёс Саша. — Оружие на пол.

Увидев, что Николай тоже вооружён, уголовники стали нехотя кидать пистолеты.

— Вы чего, мужики, — сказал старичок. Он один не дёргался и спокойно сидел в своем углу. — Это Васькины заботы. Мы не при делах.

— И у нас к вам вопросов нет, Петрович, — сказал Аршинов, появляясь в дверях. — Только вот видишь, непонятка какая вышла. Мы же с Федотычем вопрос порешали, Корнея с кандея выпустили. А вы суки, не по-божески.

Василий изгибался на полу и слабо стонал. Аршинов подошел и пнул его в раненую ногу. Он заорал в голос, но Степан брезгливо сказал.

— Заткнись сука. Тебя тоже спросим, — и Василий замолчал, как отрезало.

— Степан Тереньтич, поясни, родной, в чём дело-то? — спросил старичок и стало ясно, что он за главного. Народ стал потихоньку опускаться на свои места, труп небрежно скинули со стула на пол.

— А ты почитай, Петрович, почитай, — Аршинов протянул записку.

Тот медленно стал читать её вслух. Наконец прочитал и ласково обратился к Василию.

— Ты что же это, гадёныш, делаешь? А? Тебе кто дал право людей красть. Ты что нехристь какой, равно чечен? Нет такого промеж нами.

Василий застонал и попытался ответить. Но Аршинов сел на корточки и ткнул его пистолетом.

— Где девчонка, сука.

— В сарае, — прохрипел тот.

Надежда рванулась к выходу. Саша пошёл за ней. Николай стоял и смотрел как красное пятно под Василием расползается всё больше. Наверное артерию перебила, подумал он. Без ноги теперь останется.

Надька вошла вместе с Ленкой. Ленка была зарёвана, но одежка вроде была целой.

— Ну что, всё? — спросил Аршинов.

Николай посмотрел на Надьку.

— У тебя вопросы есть?

Та отрицательно мотнула головой, Ленка тоже помотала.

— Вроде бы всё, Степан Терентьевич.

Аршинов быстро поднял пистолет и поднявшись в полный рост, выстрелил Василию в голову.

— Вы уж извиняйте, мужики, что помешали. Петрович, до скорого.

Боец, не без удовольствия посадил Ленку на колени. Она уже улыбалась. Ей наверное интересно. Хорошо быть дитём, совсем не надо думать о последствиях.

— Степан Терентьевич, надо бы к Федотычу заехать, точки поставить в этой истории.

— Надо, значит заедем.

В трактире уже собрался народ. Всё было как тогда, даже погода начала портиться. Они вошли втроём, и, послав полового за Федотычем, остались стоять в проходе. Надежда уже давно спрятала наган в сумку, и теперь, согласно расчёту Николая, должна была получить свою долю удовольствия. Она стояла и смотрела на публику в зале. Её лицо не выражало ничего, кроме лёгкой скуки. Местные дамы, сидевшие своим кружком, перестали болтать и смотрели на неё.

Одна из них встала и подошла.

— Здравствуй, Надя, — несмело сказала она.

— Здравствуй Тоня, — Надежда улыбнулась, — как ты?

— Как обычно. А у тебя всё… хорошо?

— Хорошо, Тоня. На, поставь бабам мою отходную, — и она протянула ей червонец. Та взяла и автоматически спрятала на груди.

— Прощай, Надя.

— Прощай Тоня. И у тебя всё будет хорошо. Не теряйся.

Подошёл хозяин.

— Что ж ты, Федотыч. — сказал Степан. — Мы к тебе со всей душой, а ты?

— А что случилось-то? — хозяин то ли не знал, то ли играл в свои, непонятные игры.

— Убили мы Василия, Пушков, — словно не слыша вопроса продолжал Аршинов. — Мы люди спокойные, но если нас разозлить, много что интересного может получиться. Так что с нами лучше в мире жить. Прощай, Федотыч, подумай на досуге как правильнее будет.