1923 - [50]

— Коленька. Я ещё когда тебя в первый раз увидела, поняла что это мой единственный шанс. Я благодарна тебе за то, что ты для нас сделал. Я… я отработаю, ты не сомневайся. Коленька… пожалуйста не спрашивай. Я не могу.

Она заплакала.

— Ну всё, не реви. Я не ЧК. Не хочешь, не надо. Молчи, как Зоя Космодемьянская, — мысли о своих приключениях отключили привычный самоконтроль.

— Как кто? Коля, ты так странно говоришь иногда. И слова у тебя странные. Ты наверное в России долго не был?

Это же надо, восхитился Николай. Начали с вопросов о её биографии, а плавно перешли на мою. Не, ну я балдею с этих баб. Это теперь мне надо что-то придумывать.

— Ладно. Ешь салатик. Вечер вопросов и ответов перенесём на более позднее время.

— Коля, ты только не обижайся. Я действительно не могу. Ты ведь не обиделся, — она стала искательно заглядывать в глаза.

— Не обиделся. Ешь, давай.

На Петроверигский они поехали вместе.

— Это Надежда Синицына, наш переводчик, — представил её Сушину.

Тот по-товарищески пожал ей руку и спросил.

— Фотографии надо. Её и сестры. И быстро, печати ещё надо ставить и там до шести.

Отправив Надю с Александром за сестрой, Николай пошёл с Алексеем. В его кабинете сидел пожилой человек, с обычной козлиной бородкой и в пенсне.

— Знакомьтесь, — сказал Сушин, — Стефан Иосифович Мрчковский, старый большевик. Он по линии армии курирует хозяйственные дела, связанные с этим кредитом.

— Очень приятно, сказал Николай. Вот, пытаемся разобраться. Поможете?

— Вокруг денег всегда проблемы, — мудро сказал Стефан Иосифович, — но тем не менее, давайте разбираться. Мы определили два основных направления: химическое и педагогическое. Это вызвано тем, что ограничения Версальского договора запрещают Германии действия по созданию и испытанию новейших видов вооружений и организационных структур. Так, ей нельзя иметь химическое оружие, танковые войска, серьёзный флот и авиацию. Резко ограничено количество людей в армии. Сотрудничая с нами, они имеют шанс отрабатывать эти вопросы в России. То есть, от нас место, от них – технологии.

— Стефан Иосифович, два вопроса: первый – про фирмы, которые будут созданы, второй… к нему мы подойдём попозже.

— Сейчас ведётся проработка вопросов по созданию фирм под условным названием «Берсоль» и «Метахим». Названия говорят сами за себя. Фирмы создаются в виде акционерных обществ с российским и немецким капиталом. Первоначально планируется кредитоваться через швейцарские счета, потом, после стабилизации экономики в стране, думаю, будем работать напрямую через немецкие банки. Это то, к чему я имею отношение.

— А через кого ведётся работа по практическому осуществлению программы в Германии?

— Через Крестинского и Сташевского.

— Мы сможем к ним обратиться завтра?

— Да, конечно.

— Тогда второй вопрос. Есть ли у вас ощущение организованного противодействия российско-германским отношениям?

— У нас есть данные о серьёзном интересе польской разведки.

— А англичане?

— Я думаю, им это безразлично. По крайней мере у меня нет данных об участии разведок. А что касается одиночек типа Уркарта, то это просто капиталистическая конкуренция.

— Вы можете поделиться польским следом с Алексеем?

Алексей выразительно посмотрел. Николай всё понял и сказал.

— Хорошо, а с советской стороны, кто из хозяйственников курирует этот вопрос?

В дверь постучали. Сушин открыл и впустил Александра. Он кивнул присутствующим и сказал.

— Николай Эдуардович, можно вас на минуточку?

Коля в недоумении вышел. За дверью стояла Надежда и по её виду он сразу понял, что что-то пошло не так.

— Чего случилось? Неприятности? — обреченно спросил он. — Или просто в фотоаппарат влезть не смогла?

Надежда протянула ему записку. В записке простым и понятным народным языком излагалась мысль, что так как она ушла и не рассчиталась, это прекрасно сделает половой орган её младшей сестрёнки. Документ изобиловал большим количеством ошибок, или это была такая манера писать матерные слова в 23 году.

— Кого это ты так обидела? — с интересом спросил он.

— Василия, — отрешённо сказала она.

— Он что, Федотыча не знает?

— Знает.

— Плохо, наверное, знает. Не бойся. Разберёмся.

Он заглянул в кабинет и сказал.

— Если ко мне у Стефана Иосифовича вопросов нет, то я тогда наверное откланяюсь. Алексей, тебя можно на минуточку?

Взяв Аршинова и человека из сушинской активной части, они поехали в Замоскворечье. Аршинов назидательно втолковывал Николаю, что эта публика не понимает хорошего обращения, и всегда хочет проверить на крепость. Поэтому жест с отпусканием бандита Корнеева расценен был как признак слабости. Надежда показывала дорогу. Она так и была в своём строгом костюме. И лицо сейчас соответствовало.

— Может тебе оружие дать? — спросил Николай.

— Дай.

Николай протянул ей наган, который специально взял на Петроверигском. Аршинов обернулся к ней с переднего сиденья и спросил адрес. Та ответила. Он что-то сказал Александру, и притормозив, он высадил Степана Терентьевича и бойца. Дальше они поехали втроём.

У двухэтажного дома на Большой Татарской Саша остановил автомобиль. Аккуратно помог Наде выйти. Ты спрятала наган в сумочку и сохраняя непроницаемое выражение лица пошла впереди.