1923 - [52]

Глава 9

К Перовскому они приехали поздно. Пока нашли фотографию, пока хозяин долго ломался, пока приводили в порядок женщин – прошла куча времени. Наконец, отослав Аршинова с карточками к Сушину, Николай поехал к Перовскому, на Мясницкую. К счастью, тот был на месте.

— Мне надо поменять 50 000 червонцев. На доллары. Сегодня.

Перовский задумался, позвонил пару раз по телефону и назвал курс. Курс был на самом деле безразличен, поэтому Николай быстренько попрощался и поехал на Трёхпрудный – надо было отвезти девок. Доведя их до двери, он спустился вниз и помчался по домашнему адресу Шевырёва.

Шевырёв дома не было, а был он на заседании какой-то комиссии в Конъюнктурном Институте. Про этот институт Николай читал и помнил, что в нём работал Кондратьев и прочие хорошие люди. Правда, как он ни напрягался, никого не мог вспомнить, только Чаянова, да и то потому, что на одноимённой улице находилась его налоговая инспекция, где его когда-то оштрафовали аж на два миллиона рублей. А такое, как известно, не забывается.

Комиссия, как и положено комиссиям в России, затягивалась, поэтому Коля пристроился на неудобном стуле в коридоре. Засыпать он умел в любом месте и в любое время, а здесь напряжённое течение жизни выматывало сильно. Поэтому он спал, когда профессор потрогал его за плечо.

— Доброе утро, — машинально сказал он, приходя в себя.

— Добрый вечер, — улыбнулся учённый.

— Уделите минут десять?

— С удовольствием, если поделитесь результатом ваших изысканий.

— Вы помните, что сказал Карамзин, въезжая в Россию, после путешествия во Францию.

— Воруют, что ли? — догадался Шевырёв.

— Да, банальная попытка украсть часть кредита, по которому вы работали в Германии. Можно конечно вывести и присутствие спецслужб, но пока рановато.

— Хм, а что мешает?

— Один вопрос, ради которого я и приехал. Нам неизвестна сумма кражи. Если она велика, это одно, а если маленькая, то разведки ради этого мараться не будут. Поэтому я завтра лечу в Берлин и приехал к вам за рекомендательным письмом.

— А кому вас рекомендовать?

— Немцам, причём лучше той группе финансовых воротил, которая стоит за этим кредитом. Не к политикам, не к чиновникам, а к финансистам. Я знаю, вы с ними знакомы.

— В общем-то, со мной работали бывшие армейцы. Один из наших бывших генералов нам помогал. Потапов – не слышали такой фамилии? Я уверен, что это военные.

— У них что, прииски в казармах? Это идеологическая сила движения кредита. Они хотят занять себя работой в условиях инфляции и развала экономики. И реванша тоже хотят. Там, я думаю, все хотят реванше. Но основные деньги ведь не у них и не у правительства.

— А где, по-вашему?

— У Сименса, у Круппа, у Гамбургской группы.

Про неё Николай однажды прочёл в «Коммерсанте» и статья поразила его воображение. Ничего, правда, он из неё не запомнил, но то, что тамошние богачи люди не бедные в память врезалось.

— Про Сименса и Круппа ничего не скажу, а с человеком из Гамбурга как раз дело имел. Очень толковый человек. А что там за группа?

— Точно не знаю, но вроде там семейный клан вот уже лет триста при деньгах. Как Ротшильды. Только не светятся, королям займы не дают.

— Нет, я знаю одного финансиста – Оскар Лемберт, с ним мы согласовывали схему и сроки выплат.

— Ну и прекрасно. К нему и пишите.

С письмом от Шевырёва, Коля покатил в Петроверигский. Там уже никого не было, только дежурный – в связи с прояснением ситуации было решено осадное положение считать прекращённым. Один лишь Сушин, как прообраз будущих времен, сидел у себя. Николай поднялся к нему, чувствуя усталость и апатию.

— Ты что там за стрельбу устроил?

— Так, надо было уголовников на место поставить. А то совсем вы их здесь распустили. Скоро заедят.

— Мы белых разбили, с интервенцией справились, а со шпаной всякой – так сам бог велел. По струночке ходить будут. Хотя банды пошаливают – это факт.

— Ладно, завтра летим. Не проспи. За тобой заехать, или прямо на аэродроме встретимся?

— Заезжай. На, кстати, паспорта.

Паспорта были на одном листе и с фотографией. Николай забрал документы и сказал, что заедет в три. Алексей рассеянно кивнул, уже снова уткнувшись в какую-то бумажку. Николаю показалось, что это протоколы какого-то пленума, но выяснять было лень и незачем.

На Мясницкой горел свет и кипела работа. Секретарша стучала на машинке какой-то текст, Перовский говорил по телефону, в общем, всё двигалось и вертелось. Взяв толстый портфель с долларами, Николай поехал на Трёхпрудный. До отлёта оставалось чуть больше пяти часов.

Лететь в 1923 году было совсем не так, как на самолёте ТУ-154. Самолёт был маленький и очень неказистый. Двумя крыльями он напоминал АН-2, но на этом сходство с современной Николаю авиацией кончалось. Перекрестившись, они заняли места, и Коля лично проверил, как все пристегнулись. Самолёт заревел мотором, побежал по полю, и они полетели. Поначалу Коля с интересом смотрел на землю внизу, потом плюнул и решил спать.

Миновав череду посадок и заправок они, наконец, очутились в Берлине.

Прямо в аэропорту они расстались с Фрицем и поехали на Унтер ден Лиден, 11 – там помещалось русское посольство. У Сушина была записочка к Крестинскому, да и у Николая были к нему вопросы. В доме «на Подлиповой» Николая Николаевича не было – он уехал в МИД, но один из секретарей был предупреждён о приезде и был готов помогать. Оставив Сушина разбираться со всем этим, Николай вышел к девочкам.