140% - [86]
Насчёт Ромы, предположения мамы были и правда смешными. Даже если бы я повесилась ему на шею, делая недвусмысленные намёки, он заявил бы, что я не в себе, и я потеряла бы друга. Он настолько погрузился в своё горе после гибели Лизы, что было ясно — вряд ли он в ближайшие двадцать лет посмотрит хоть на кого-то из женщин. Ситуация ужесточила Рому, он стал очень критичным к людям, цинизм в его словах заставлял меня морщиться. Казалось, его не сделали лучше даже те усилия, что прилагали люди вокруг, пытаясь ему помочь. И я не только о себе. Весь двор, все соседи собрали внушительную сумму на ремонт сгоревшей квартиры, но он принял другое решение. Он продал её, добавил деньги и купил однокомнатную в плохом состоянии. Ремонт там он собирался делать сам.
На работу его устроил Алексеев (я всё ещё не могу привыкнуть, что у моей мамы теперь эта фамилия), зарплата в больнице была небольшой, но стабильной.
Мы все ему старались помочь. Я брала к себе Пашку, пока он работал разнорабочим до четырёх вечера. Спокойный, даже чересчур, мальчишка не отнимал у меня много сил. Было видно, что он пережил сильный стресс после больницы, и меня воспринимал, как родную. Рома постоянно говорил, что ему совестно бросать ребёнка на меня и пытался даже оставить деньги за это, на что я кровно обиделась. Моя подруга умерла, единственная, настоящая, а он воспринимал меня, как няню на полный рабочий день.
Алексеев, видя, что я сижу и с Пашиком, предложил помощь — действительно нанял няню, пожилую очень милую женщину, помогавшую мне гулять со всей оравой. Когда мне непременно нужно было в университет на практические занятия, она сидела со всеми тремя и отлично справлялась.
Так мы и жили. Причём в одной квартире. Я, мои мальчики, Артём, Егор Алексеев, мама и Ритуля. Было тесно, но претензий друг к другу мы не имели, я была даже удивлена. Раньше я почему-то сердилась на отца, что он от нас ушёл, потом злилась на Егора Алексеева, считая его продуманным эгоистом, использовавшим мою мать — в бытовом беге дней теперь это оказалось неважным. Я уставала так, что засыпала при любой возможности принять горизонтальное положение, и считала это благом.
У меня не было сил, чтобы много думать — почему? Маленькие сыновья научили меня по-настоящему воспринимать жизнь — что действительно важно, но какие бы жизнеутверждающие мысли мне в голову ни приходили, одна единственная меняла весь мир внутри.
«Почему».
Даже без надрыва и знака вопроса.
Я не нравилась себе в зеркале, изменившаяся располневшая фигура оптимизма тоже не прибавляла. Все говорили, что я очень худа, но это было не правда. До стройного идеала мне нужно было бы ползти много часов без еды.
Молодые девчонки курса все отчаянно флиртовали с парнями, чтобы загнать в свои сети экземпляры поинтереснее. Я держалась в стороне, чувствуя себя белой вороной, потому что всё, что они делали сейчас, я прошла ещё в школе — в прямом и переносном смысле.
Все знали, что я родила близнецов, и что я — мать-одиночка, и тоже держались от меня подальше. Девчонки потому, что считали меня блаженной, парни — откровенно чокнутой. Одним словом, меня не понимал никто, все в глубине души считали, что с ними такого бы не могло случиться, потому что… дальше можно было бы добавить что угодно. Они умнее, красивее, всегда предохраняются, например.
Я не держала себя с каким-то вызовом или надрывом, я просто ходила на занятия, причём с удовольствием. И да, я понимала, что все мои сокурсники в чём-то правы, я как будто выбрала другую реальность, родив мальчиков.
«Почему он меня бросил?» Вот что меня волновало и мучило, как застарелая зубная боль, отдающая в голову.
Всей глубины и иссушающей бесполезности этих мыслей невозможно передать, их не пожелаешь и врагу, но мне как-то удавалось делать вид, что у меня всё отлично. Отлично всё и было, только не на личном фронте. В восемнадцать лет я поняла, что никогда мне не быть больше счастливой ни с одним мужчиной. Мимолётные отношения не устроили бы меня, а парней… кому нужны чужие дети?
Иногда я ловила взгляды, полные жалости — от девчонок с курса, от мамы, даже от Егора Алексеева. Оказывается, он тоже так мог смотреть.
Это выбивало из колеи.
Сейчас, в разгар сессии, приходилось спать по два часа в сутки, и я начала замечать, что могу подолгу зависать над какой-нибудь ерундой, типа выбора кефира в магазине. Подобное у меня происходило всегда во время экзаменов, когда предохранители в мозгу летели, и я брала себе тайм-аут, чтобы отдохнуть, хотя бы денёк. Сейчас и мечтать о таком было нельзя, я сдала только три экзамена, впереди было ещё три, и очень важных.
Поздно вечером я уснула за столом за учебниками, а когда проснулась, чтобы всё-таки переместить тело на диван, заворочался Игорёк — его пора было кормить — он обожал высосать грудь раньше брата и ничего ему не оставить. Грудью я ещё кормила, хоть и не полностью — давала им смесь, молока на двоих не хватало.
Мама с Егором тихо разговаривали за стенкой на кухне, и в тишине квартиры мне было слышно почти всё. Речь шла о Матвее. Против моей воли сердце у меня забилось сильнее.
Как только я ее увидел, она пробудила что-то глубоко во мне. Дикую потребность. Отчаянное желание. Она потеряна, одинока и нуждается в укрытии на время шторма. И я сделаю гораздо больше, чем согрею ее. Я ее заполучу. Некоторые считают, что не бывает никакого «долго и счастливо». Но сегодня все изменится. Я покажу ей, что я — больше, чем мужчина гор. Я — ее чудовище.
В современном мире так легко найти свою мечту, а еще легче ее упустить. Она - успешный рекламный продюсер, он - известный режиссер, которым она так восхищалась. Их жизни не должны были переплестись никогда, но он не дал ей шанса ускользнуть. Теперь она должна бороться не только за его любовь, но и за саму его жизнь и право быть с ним, когда сама судьба ополчается против них, отбирая последние силы, когда опускаются руки и хочется бросить все и вернуться назад в свой такой привычный мир. Сможет ли она пойти наперекор всему, во что она верила, и доказать, что она готова быть с ним?
В первый раз, когда я встретил её, мне захотелось ударить её. Во второй раз, я знал, что хочу её. А в третий раз, джентльмен промолчит. Так что думаю, хорошо, что я не джентльмен… верно? Давайте сразу же с этим разберёмся: я люблю женщин. Мне нравится, как они выглядят. То, как они пахнут. То, как они себя чувствуют. Особенно, как они себя чувствуют. И я поставил перед собой цель, отыметь всех женщин, которые разделяли со мной постель. Потом я встретил её. Сумасшедшая, как чёрт и совершенно не заинтересованная во мне.
Шестнадцатилетняя Сибилла оказывается в диких условиях – в прямом смысле! Частная школа, в которой она учится, отправляет учеников на природу. Целый семестр вдали от цивилизации – без мобильников, любимых книг и простых удобств. Такая жизнь кого хочешь доведет до истерики, а уж неуверенную в себе старшеклассницу, переживающую первую влюбленность, и подавно. Ситуация усложняется, когда в безумный, но знакомый мир Сибиллы врывается Лу. Новенькая не горит желанием играть по правилам стаи и с кем-то дружить.
Впервые переведенный на русский язык, роман английской писательницы Сары Александер стал заметным событием в литературном мире. Эта трогательная, глубокая и эмоциональная история понравится всем поклонникам книг «Пока я жива» Дженни Даунхем, «Небо повсюду» Дженди Нельсон и «Виноваты звезды» Джона Грина. Жизнь шестнадцатилетний Элси Мэйн рушится прямо на глазах. С тех пор как пять лет назад утонул ее брат Эдди, девушка старается понять, как же такое случилось – минуту назад она держала брата за руку, а в следующую он исчез.
Его зовут Ройал, но он вовсе не прекрасный принц. Он вообще к принцам отношения не имеет, хотя, наверное, можно сказать, что я когда-то любила его. Он лучший друг моего старшего брата. Пока мы росли, Ройал обедал у нас каждую субботу, беспощадно дразнил меня и делал вид, что я раздражаю его. Когда я стала достаточно взрослой, он пригласил меня на первое в моей жизни свидание. Ройал научил меня водить машину. Сопровождал на выпускной бал. Подарил мне мой первый поцелуй… среди всего прочего. С ним я испытала вкус первой, всепоглощающей и удивительной любви с бессонными ночами. Впереди у нас была целая жизнь.