140% - [85]

В один из многих вечеров, когда Стефания приехала за ним, а он спустился вниз и сел с ней рядом, ему не показалось это волшебством. Все сотни раз казалось, а сейчас он просто вдыхал запах сигаретного дыма из чадящего окурка в её пожелтевших от никотина пальцах, слушал, как она громко разговаривает, расширяя картинно глаза, после половины бутылки виски или коньяка. Он даже не слышал, что она говорит, думая о том, как звонил сегодня отцу и обещал приехать в гости. Стефании он никогда не рассказывал о себе, да она и не просила. Никогда. Ни о чём не спрашивала, абсолютно. Как будто его не существовало совсем, то есть для неё не существовало.

Наконец, она заметила, что он погружен в свои мысли и пристально посмотрела на него.

— Ты сегодня другой, что скажешь?

Она так всегда говорила, но никогда не выслушивала ответ. Сегодня же между ними воцарилось молчание, и Матвей уже хотел отшутиться, как вдруг Стефания продолжила: — Мне нужно с тобой поговорить.

Он продолжал молчать, подумав, что это мудро в данной ситуации, потому что Стефания Моротская сейчас тоже была не похожа на себя.

— Я через неделю улетаю в Италию. По работе, — неуверенно добавила она, и Матвей понял, что она лжёт. Лгала она высококлассно, издержки профессии.

Матвей не выдержал и рассмеялся.

Она повернула к нему голову и жутко оскалилась.

— Что смешного я сказала?

Он покосился на неё, на длинные чёрно-алые ногти, впивающиеся в руль с силой.

— Я как раз думал, что хочу прокатиться домой в гости на майские праздники, — просто ответил он.

Она усмехнулась.

— Тоска по былым местам?

— Возможно, — вздохнул Матвей и мысленно поаплодировал себе, настолько спокойно у него это вышло.

— Молодость должна быть яркой, мой милый, — он терпеть не мог, когда она его так называла. — Я тебе говорила много раз — твой ханжеский взгляд на мир смешон.

— Да, я знаю, — кивнул он. Этот разговор его всегда коробил, потому что он и чувствовал себя динозавром, когда отказывался от экспериментов в сексе — будь то количество человек в постели или однополые комбинации. Она же была другого мнения и удивлялась, что он так упёрт.

— Ну так отдохни хорошенько, ты слишком зажат. Когда я вернусь…

Дальше он не слушал, понимая, что и об этом она тоже врёт.

Возможно, эти отношения просто подошли к концу, изжили себя, выгорели — и сейчас его наилучшим образом бросают, делая вид, что всё ещё будет.

Что он почувствовал? Он понял, что ничего особенного, по крайней мере пока. Было ощущение даже какого-то облегчения, потому что физически он был вымотан за эти пять месяцев. Быть может, он просто заранее подготовил себя к такому исходу. Матвей в глубине души знал всегда, что это ненадолго. Но Стефания Моротская помогла ему узнать себя.

Вечер оказался долгим и приторно-романтичным. Матвей отчётливо видел, что она тяготится и просто играет очередную из своих ролей. Почему Стефания это делала ради него? Наверное, все же кое-что чувствовала к нему. Под утро, когда свечи на полу в её спальне догорели, шампанское выдохлось, а розы пахли сигаретным дымом, она призналась, что выходит замуж. Всё просто и прозаично. Он очень богатый итальянец Фредерико Нери, она решила не отклонять его предложения на этот раз — он уже дважды предлагал ей замуж.

— Я тебя не забуду, — чуть улыбнулась она своему молодому любовнику, и стало заметно, что на лице женщины слишком много макияжа. — А ты?

Матвей покачал головой, но ничего не сказал. Он тоже старательно доигрывал свою роль. Горько стало только после того, как на такси приехал домой.

Впереди ждали долгие дни осознания, что проще было тогда, в первый вечер, не спускаться вниз, когда она позвонила, и не садиться к ней в машину.

Он окончательно запутался в своих чувствах.

8

Я сдавала сессию, когда мама завела со мной странный разговор. Это было примерно между пятым и седьмым июня, точно сказать не могу, голова была забита только этим. Ну, и мальчишками, но не сокурсниками, а моими агукающими и лепечущими одинаковыми малышами с обложки журнала — настолько они были милыми и смазливыми.

Она подсела ко мне рядом на кухне, на самый краешек табуретки, спеша, потому что не успевала в последнее время поесть и спросила, как я отношусь к новым отношениям с мужчинами, нет ли чего у нас с Ромой и — самое главное — как я буду предохраняться, если что. Я натурально перестала жевать и чуть не подавилась. Моя мама никогда не говорила со мной на эту тему, представить сложно, что у неё было на сердце, если вдруг она решилась выдать подобный монолог.

Почему-то стало смешно. Я всеми силами сдержала себя и резко отрицательно покачала головой.

Во-первых, с чего она вообще взяла, что Рома — кандидат на отношения, во-вторых, вышеупомянутых отношений мне в первый и последний раз хватило, чтобы понять — с меня хватит.

Я поспешила всё это озвучить маме, она немного успокоилась, и взгляд потеплел.

— Мне показалось, что он нравится тебе, ну и я подумала…

Я хладнокровно допила кофе и ушла к себе в гостиную, где в двух манежах играли мои мужчины, которых, я уверена, мне хватит до конца жизни — любить и заботиться о них.

Мама пошла к малютке Ритульке, моей полуторамесячной сестрёнке с тёмными, как у её отца, глазками. Девочка родилась здоровой и очень счастливой — и отец, и мать не могли на неё наглядеться. Она и правда была совершенством — спокойным ангелом, с удовольствием евшим, спавшим и гулявшим ровно положенное время. Даже плакала она жалобно, негромко, как будто мяукает котёнок. Я видела, как счастлива мама, и как помягчел и подобрел отец Матвея и глядя на них, верилось в хороший и счастливый конец. У кого-то.