140% - [55]

Впервые они с Егором серьёзно повздорили в июле. У него были неприятности на работе, умер пациент, и он очень сильно это переживал. В тот день даже не подвёз её с работы домой, потому что уехал раньше в министерство здравоохранения.

Стояла жара, и она возвращалась одна на маршрутке, в летнем шифоновом платье, задумавшись о своей жизни. Вдруг на остановке маршрутку подрезала машина знакомого цвета — ярко-жёлтая, и её попросили выйти. Это оказался Никита.

Он открыто улыбался, откровенно оглядывая её с головы до ног в босоножках на высоких каблуках.

— Увидел тебя в окне, привет!

У него были всклокоченные волосы, это происходило тогда, когда ему не мешало бы постричься и обычно в этот момент он казался моложе своих лет — мальчишка с зелёными глазами, в которые она влюбилась когда-то.

— Привет, — коротко ответила она и села рядом в его канареечно-жёлтую спортивную купе «Audi S5 i».

Они говорили о детях, обсуждали успешные вступительные экзамены Тони, планировали отправить Тёму в детский лагерь в августе — их многое связывало несмотря на то, что они были в разводе, и общих тем хватало. Лида поймала себя на мысли, что не обижается на него уже так, как раньше. Казалось, весь мир рухнул, когда они разошлись, теперь в груди осталась только тупая постоянная боль, но она её почти не замечала. Дети связали их навсегда, а вот пути разошлись.

Приехав домой, она вышла в душный летний вечер и сразу же ёкнуло в груди — возле подъезда была припаркована машина Егора с не выключенными фарами и двигателем, а он стоял рядом, скрестив руки на груди.

— Добрый вечер, — сквозь зубы произнёс он, холодным взглядом обведя Никиту, его машину и её.

Лида подошла к нему, держа сумочку напряжёнными руками.

— Что-то случилось? — спросила она вполголоса.

— И вам добрый, — с издёвкой в голосе сказал Никита и зашёл в подъезд. В её подъезд, в её квартиру, открыв своим ключом дверь.

— Почему он здесь? — спросил Егор холодно.

— Он… у него ремонт, попросился пожить в гостиной.

— Удобно, правда? — усмехнулся Егор.

Его чёрные глаза не знали пощады, и Лида под этим взглядом как-то съёжилась.

— Егор, перестань, мы с ним чужие люди.

— Но он у тебя живёт.

— Он оставил нам квартиру, и мне неудобно было отказать, — тихо сказала она, догадываясь, что ему не интересно всё это слышать. — У тебя что-то случилось?

— Да, случилось. Моя женщина мне врёт.

— Я не…

— И многое умалчивает, правда?

Лида опустила голову, слыша, как громко и больно бьётся сердце в груди. Ни одно слово сейчас не спасёт положения.

— А может быть, ты к нему вернёшься? Ведь неспроста он поселился у тебя, это только предлог, разве ты не видишь?

— Нет. Я не вернусь к нему.

Егор жёстко схватил её за запястье и потянул в машину.

— Поехали, и так уже поздно.

— Куда?

— Будем сегодня развлекаться, ты давно танцевала?

— Егор, я устала, и завтра…

— Перестань, ты же не старушка, чтобы плакать, что устала.

Она почувствовала, что её как будто сковало от его холодности.

Быстро подъехав к клубу «Карусель», он повёл женщину в самую гущу событий. Для него нашёлся столик в забитом людьми зале, где дым висел в воздухе, как туман в горах утром.

Лида не хотела с ним ссориться, и чуть улыбалась, а когда он заказал спиртное, отрицательно покачала головой. У неё слезились глаза от дыма, хотелось поскорее выйти на воздух. Егор тянул её танцевать, она даже попыталась сделать это, но в глазах вдруг потемнело, и женщина чуть не упала.

Егор вывел её на порог и, под любопытными взглядами курящих и веселящихся, стал приводить в чувство. Лида облокотилась о перила и прикрыла ладонью глаза, в голове чуть стало проясняться.

— Что с тобой? — встревоженно и почему-то устало спросил Егор.

— Там ужасно, дышать нечем, — сдавленно ответила женщина. — Отвези меня домой.

— Нет, — категорично заявил он и потянул её к машине, — ты будешь ночевать у меня.

— У меня там нет вещей, — тихо сказала она.

— Я тебе завтра разрешаю опоздать, — многозначительно улыбнулся мужчина, — как твой начальник.

Она покачала головой, но промолчала. О её опозданиях с удовольствием шутили коллеги-мужчины, а женщины поджимали губы и шипели у неё за спиной, как змеи.

Остаток вечера он был нежен, успокоившись. Лида тоже перестала думать об их размолвке, но, как вышло, лишь на время.

Через несколько дней она заметила, что Егор стал как будто отдаляться от неё. На работе он уже не уделял ей столько внимания, не звал пить кофе и не ставил дежурства вместе. В отделении появились новые специалисты — симпатичные молодые врачи, перспективные и умные молодые женщины, карьеристки, с презрением относящиеся к самому слову — дети. И это как будто открыло ей глаза.

Нет, Егор не бросился впечатлять их как мужчина, скорее наоборот. Штурм со стороны Ирины Андреевны Мировой и Юлии Александровны Штипка был серьёзный. Им тут же объяснили, что у заведующего роман с Лидией Каревой (фамилию она оставила мужа, не видя смысла менять все документы), но это не было услышано, а на неё стали при случае насмешливо смотреть.

Лида поняла, что испытывает все прелести неразделённой любви, как в восемнадцать, и приходилось, замечая его странную холодность, поступать, как взрослый человек — делать вид, что ничего не происходит. Все мысли были заняты этим, она стала даже плакать ночью в подушку, ведь поделиться болью было не с кем. И последней каплей, когда у Лиды сучилась истерика от переживаний, стало поведение её бывшего мужа.