14-14 - [35]

Я хотел тебе сказать, что ты здесь ни при чем; мне правда стыдно, что я заставил тебя волноваться; ты все равно не мог мне помочь; все произошло так быстро, что твои лекарства просто не успели бы прийти, даже если бы мы раньше поняли, что нас разделяет сто лет.

Целый месяц, несмотря на то что я переживал из-за Альбера, я думал о тебе и о твоем фантастическом объяснении. Сначала это было трудно, я говорил себе, что сошел сума, что у меня тоже жар, а потом рассказал о твоем открытии Симоне, и она засмеялась. По-моему, за последние недели это был единственный раз, когда она смеялась, и спасибо тебе за это: смех Симоны, рисунок для Альбера, твои советы – все это мне очень дорого. Пусть даже нас связало какое-то колдовство или магия! Но теперь у меня к тебе куча вопросов! Где ты живешь? У вас свой дом? Повсюду автомобили? Самолеты? Я читал книги Г. Д. Уэллса, которые мне дал учитель: вы умеете становиться невидимыми? К вам прилетали марсиане?

Я читал и представлял себе такое будущее, это помогло мне продержаться последний месяц.

Скажи, удалось тебе поговорить с Марион? Я выполнил свою часть договора, но все получилось просто ужасно. Мой отец не желает ничего слышать, несмотря на поддержку дедушки и его обещание за все платить – даже мальчику на ферме, которого отец возьмет мне на замену. Он не хочет, чтобы я уезжал! Теперь у меня нет никакого интереса хорошо учиться, и я гораздо лучше стал понимать твое отношение к школе. А ведь я не думал, что такое возможно. По-моему, тебе все-таки не надо отступать, и я предлагаю новый договор: ты переходишь в выпускной класс[20], а я получаю аттестат. Ну а если ничего не получится, по крайней мере мы будем знать, что сделали все, что могли, и сделали это вместе. Согласен?

Обнимаю тебя, мой друг,

Адриан

Он заканчивает письмо, и тут же, словно по волшебству, в дверь стучится тетя Жанетт.

– Входи, Жанетт, входи скорее, – говорит мать, открывая.

Снаружи льет как из ведра; весна в этом году выдалась очень дождливая, все уже заждались солнечных дней. Отец сейчас в поле, пашет жирную землю, которая липнет к деревянным сабо. Он всегда приговаривает в таких случаях: «Земля меня любит». Но когда Адриану приходится помогать отцу вытаскивать лошадь, завязшую в колее, и комья глины прилипают к его башмакам, у него совсем другое ощущение: словно он волочит пушечные ядра. Но лошадь у них одна-единственная и старая; нельзя, чтобы она без толку выбивалась из сил. Без нее плуг, который стоил так дорого, будет бесполезен. Внезапно Адриан чувствует острую жалость к старой кляче.

– Бр-р-р! – говорит тетя Жанетт, подходя к огню. – До чего же мерзкая погода!

– Хочешь кофе?

– О нет, только не кофе! От этого странного напитка у меня болит желудок. Лучше завари мне травяной чай. Вот, я принесла тра́вы, которые помогают от болей в животе. Говоришь, тебя часто тошнит?

Тетя Жанетт вынимает из своих многочисленных карманов на переднике пучок трав и протягивает их матери, но рука ее неожиданно застывает в воздухе:

– Ба, да ты же беременна!

– Что? Нет, вряд ли.

– Месяц, не больше – ты просто это еще не чувствуешь.

– Девочка или мальчик? – спрашивает мать, ни секунды не сомневаясь в правоте тети Жанетт.

Адриан, который из-за переписки со своим другом из будущего уже немного верит в магию, напрягает слух. Тетя Жанетт не просто так слывет колдуньей – она известна не только даром выхаживать больных, но и своими предсказаниями: например, в предыдущие годы она предвидела засуху.

– Это будет девочка…

– Ой, мама! – вмешивается Марта. – А можно я назову ее Сюзанной, как свою куклу? Сюзанна Нортье – очень красивое имя!

На самом деле кукла – это тряпичный сверток, к которому пришиты две пуговицы. Адриан растроганно смотрит на сестру: он тоже играл в солдатики, которых смастерил себе сам, потому что на настоящих оловянных не было денег.

– Роды пройдут нормально? – с тревогой спрашивает мать, у которой двое детей умерли в младенчестве.

– Роды – да. Но после первого года жизни я ничего не вижу… все как в тумане.

– Ты хочешь сказать, что через год…

– Она выживет, не волнуйся! Просто мне не удается распутать нить ее судьбы. Но в любом случае я уверена, что она будет сильной. И не такой, как все.

«Не такой, как все»? Адриан недоуменно поднимает одну бровь. Что это значит? Что она будет как тетя Жанетт, немного… колдуньей? Он качает головой. Нет, ему нельзя давать волю фантазии. Он пытается побыстрей улизнуть, чтобы отправить письмо, и у дверей коротко кивает тете в знак прощания, но она кладет руку на его руку, держащую письмо, и смотрит блестящими глазами прямо ему в глаза. – А, теперь я вижу нить ее судьбы! Ты прав, что просишь помощи у этого мальчика. Может быть, ваше спасение придет от него! Скорее отправляй письмо!

Адриан потрясен. Как она узнала об Адриене? Так значит, угроза войны вполне реальна? Вопросы жгут ему горло, но тетя уже уселась у камина и делает вид, что не замечает его.

Совершенно потерянный, он подходит к желтому ящику у дома напротив, опускает в него письмо и идет в школу. Проходя мимо кладбища, он старается не смотреть на могильные плиты. Адриан не был здесь два дня и не хочет видеть свежий холм земли на том месте, где похоронен Альбер. С тех пор как он поссорился с отцом, вопрос об аттестате, коллеже или о чем-либо другом больше не поднимался. Зато отец обнял его перед похоронами. Они надели черные костюмы – те, которые хочется доставать из сундуков как можно реже, – слежавшиеся и пропахшие нафталином. Когда надо было выходить из дому, отец удержал Адриана за руку, привлек к себе и крепко обнял. Адриан даже услышал его подавленное рыдание, а за ним, словно освободившись, хлынули его собственные слезы. Отец долго стоял, обняв сына, пока горе выходило из него вместе со слезами. Наконец поток иссяк, и они вышли из дома.