12'92 - [40]

— Не Гайдара, и то хлеб.

— Гайдар изначально непроходной был. Его кандидатуру в пику Ельцину зарезали.

— И слава богу!

Дальше разговор пошёл по накатанной колее, и я наскоро поужинал, напился чаю, прополоскал горло и завалился спать.

По барабану кто там кого куда назначил, мне бы отлежаться…

19|12|1992 день

Отлёживался я до четверга, тогда только полегчало. В пятницу пошёл на приём к участковому терапевту. В поликлинике пришлось отстоять немаленькую очередь в кабинет врача, а вот осмотр надолго не затянулся. Замотанная тётка глянула горло, прослушала лёгкие, проформы ряди справилась о жалобах да и выписала справку, разрешив посещение занятий уже со следующей недели.

Ну а сегодня — суббота. Сегодня — дела.

Осточертело в четырёх стенах сидеть, с радостью воспользовался поводом на улицу выбраться. Лёгкий морозец пощипывал ноздри, но ветра не было, поэтому решил пройтись до хозблока пешком. На вагончике-бытовке к старым надписям добавились: «Пиво. Водка. Сигареты», а из колонок вместо иностранного рока неслось:

Атлантида! Атлантида! [7]

У входа в бытовку топталось несколько школьников; кто-то курил, кто-то разглядывал выложенные за окном аудиокассеты. Людно оказалось и внутри.

— Здравствуйте, Тамара Борисовна! — поздоровался я с порога с маменькой Яны — женщиной средних лет, симпатичной и худенькой. Впрочем, несмотря на невеликий рост, размером груди дочери она нисколько не уступала — не иначе это у них было семейное.

— Здравствуй, Сергей! — прозвучало в ответ, а сидевший у книжного шкафа Коля поднялся с табурета и протянул руку.

После он глянул на электронные часы и предупредил:

— Минута остаётся.

Кому именно адресовалось это предупреждение, я не понял, поскольку сегодня оказались заняты и «Спектрум», и приставка, которая теперь была подключена не к старенькому чёрно-белому «Горизонту», а к цветному «Рубину». Своей очереди терзать джойстики дожидалось ещё два человека, а за происходящим на мониторе компьютера кроме игрока следили сразу трое его товарищей. Помимо этого, парень моих лет листал взятую со стеллажа книгу, а две девчонки-старшеклассницы изучали кассеты. Ещё тётка к зимним сапогам приценивалась, а хулиганистого вида молодые люди вязанные шапочки мерили. Практически аншлаг.

— На улице очередь, что ли? — уточнил я.

— Ага, — кивнул Коля. — Как Санёк по школам прошёлся, так и попёрло. Книги тоже берут помаленьку и кассеты неплохо расходятся. Воробей ещё картриджи закупил. И на продажу, и под залог в аренду даём.

И точно — на одном из столиков лежали жёлтые пластиковые коробочки с цветастыми картинками.

— То есть нормально всё?

— Ну да, — подтвердил Коля и прикрикнул на игроков: — Приставку освобождаем!

Те нехотя предали джойстики следующей парочке и потопали на выход, им на смену явились ещё двое.

— А компьютер скоро освободится? — спросил один.

Коля глянул на часы и сказал:

— Через сорок минут.

— А приставка?

— Через пятнадцать.

Пацаны переглянулись и принялись изучать картриджи.

— Давай в «Контру» зарежемся? — предложил один.

— Можно, — согласился его товарищ.

Коля принял деньги, записал приход в тетрадь и сказал:

— Нам бы сменщика. По деньгам нормально выходит, но задолбался без выходных пахать.

— Есть кто на примете надёжный? — уточнил я.

— Найдём.

— Тогда поговори с Воробьём.

Я вышел на улицу и наткнулся на Санька, который вёл к вагончику дедка в потёртом пальто и облезлой кроличьей шапке.

— Ваучер сдать, — пояснил татарчонок, когда мы обменялись рукопожатием, и поспешил за стариком.

Ну а я двинулся к воротам. Во дворе стояла фура, пацаны разгружали мешки с сахаром. Я поздоровался со всеми, а вот помогать отказался, сославшись на плохое самочувствие. Отыскал Гуревича, напомнил об плате за аренду. Тот досадливо поморщился, но заводить старую шарманку о кабальных условиях не стал, только тяжко вздохнул:

— Идём!

Мы поднялись по пандусу, миновали короткий коридорчик и зашли в дежурку, где дядя Петя, стоя у заиндевевшего окна, помешивал ложечкой в кружке с чаем.

— День добрый, Роман Маркович, — поприветствовал он коммерсанта.

Тот полез в карман за деньгами и сразу предупредил:

— Долларами только тысячу набрал, остальное по курсу.

— Да и нормально, — улыбнулся дядька. — Деньги есть деньги.

Я тоже настаивать на полной оплате валютой не стал, и Гуревич от такой покладистости самую малость растерялся даже. А мне попросту время на пустые препирательства тратить не хотелось, поскольку из трёхсот пятидесяти долларов, которые Роман Маркович вознамерился внести рублями, двести семьдесят предназначались дяде Пете. А остаток с Борисом Ефимовичем поделим, не так много и получится. Новый год на носу, потрачу.

Гуревич выложил тысячу долларов полтинниками и сотнями, потом принялся отсчитывать рубли.

— Четыреста шестнадцать сейчас курс, — сообщил он между делом.

Я досадливо поморщился. Как на грех, рубль под конец года немного укрепился, и платить ими стало выгодно, а вот принимать их — не особо.

— Сто сорок пять тысяч шестьсот рублей, — подвёл итог подсчётов Роман Маркович, получил приходно-кассовый ордер на тридцатку, которую мы проводили через кассу, и ушёл.

Ну а я вручил дядьке его сто двенадцать тысяч.