12'92 - [20]
Так и подмывало рассказать о наезде Немцова, сам не знаю, почему промолчал. Распрощался с Андреем за несколько минут до шести и домой не пошёл, прихватил пакет с молотком и отвёрткой, поехал на «Ручеёк». Там свернул во дворы, побродил от дома к дому и очень быстро отыскал нужный, а вот дальше заколебался, не в силах припомнить подъезд. Был здесь лишь раз, вот и засомневался.
Определился в итоге, толкнул скрипнувшую дверь, вошёл в попахивавший мочой подъезд, миновал почтовые ящики с гнутыми, а то и попросту выломанными крышками, лифту предпочёл лестницу. Между первым и вторым этажами люк мусоропровода оказался забит, оттуда откровенно смердело. Осыпавшаяся побелка, похабные надписи и рисунки на стенах, распоротая обтяжка дверей. Всё как всегда, всё как везде. Хватало на полу и шелухи, а между шестым и седьмым этажами вперемешку с окурками валялись смятые мундштуки беломорин.
Я поднялся на лестничную клетку и постоял, прислушиваясь, затем достал из пакета отвёртку, отыскал техническое отверстие и очень быстро разблокировал дверцы лифта, раздвинул их, освободив доступ в шахту. Внутрь даже заглядывать не стал и без того знал: упадёшь, костей не соберёшь.
Точнее — упадёт, не соберёт.
Но дабы не смущать жильцов неисправным лифтом, я вернул всё обратно, а сам засел меж этажами, принялся заматывать молоток старым полотенцем. План был прост как… Да как молоток!
Дождусь Йосика, оглушу и скину в шахту лифта.
Под несчастный случай сработаю, ага. Пусть разбираются, сбой это автоматики или кто-то из хулиганских побуждений дверцы открыл, а Немцов туда ухнул. А если он ещё и гашеный будет, так никто и разбираться не станет.
Угрызения совести? Ни малейших.
Таких надо давить, пока они не выросли — всё верно. Не стоило ему в это дело Зинку впутывать. Сам виноват.
Единственно, что беспокоило — это как бы случайно не попасться на глаза соседям. Если даже Немец припрётся домой не один — не страшно, просто завтра подкараулю, но вот светиться никак нельзя. Надо всё сделать чисто. Был человек и не стало. Случайность.
С этим происшествием меня никто не свяжет.
И вот именно это соображение и заставило нахмуриться. Меня никто не свяжет с убийством — это же хорошо, так? Вроде бы — да. Однозначно хорошо!
Но если поглядеть с другой стороны, что мне даст устранение Йосика?
Зинку никто не тронет? А что тому же Тупину помешает затребовать возврат долга или передать его кому-то ещё, раз уж Немцов ласты склеил? И всё начнётся сначала, снова меня кошмарить начнут, только теперь уже непонятно кто. Могу и не отбрыкаться.
Да и стрёмно как-то. От одной только мысли о том, что из-за собственной неосмотрительности лет на десять за решётку попаду, аж мошонку скрутило. Вот засвечусь — и абзац котёнку, Козлов точно не прикроет.
И вообще — с того ли конца я взялся этот клубок распутывать? Мне Йосика осадить больше всех надо, но не мне же одному! Он ведь на всех зоопарсковских разом наехал! Это лишь повод со мной связан, а упирается всё в деньги. И как бы ещё его не Граф подговорил. Что у них там с точкой на «Диете» — толком не понятно, вполне могут в четыре руки работать.
Если так, устранение Йосика ничегошеньки не изменит. Мы просто при своих останемся, и дальше либо Граф новый ход сделает, либо Миша Тупин под себя подмять попробует. А надо сделать так, чтобы никто больше не сунулся. Чтобы побоялись.
Забить Йосика молотком в назидание остальным?
Я бы забил — да только тогда точно на зону заеду. Тут гением дедукции не нужно быть, чтобы виновного вычислить. И без чистосердечного признания закроют, на косвенных уликах.
Нет, надо нам авторитет поднимать. Нам — это зоопарковским.
А значит, всё решится на стрелке.
Завтра.
08|12|1992 день-вечер
Тянуть не стал, о наезде рассказал пацанам ещё с вечера. Заодно предложил своё решение проблемы. Никто, понятное дело, предстоящим разборкам не обрадовался, но и платить дань бригаде Немцова желающих не нашлось. Разве что Воробей предложил привлечь к делу ментов.
— Лемешев же кому-то в ГАИ башляет? Вот и пусть отрабатывают!
— Он им за регистрацию машин башляет. Безопасность мы обеспечивать должны. В лучшем случае ничего больше с машин иметь не будем, в худшем менты ещё и нас крышевать возьмутся.
Чижов хлопнул Диму по плечу и усмехнулся.
— Да ты не очкуй! Костя Чиж всё разрулит.
— Не, — покачал головой Фролов. — Йосика так просто не заболтаешь, и о тебе он от Кислого точно наслышан. Сделаем, как Серый сказал. Чтоб наверняка. Не хрен на Зоопарк батон крошить!
На том и остановились.
Утром снова проводил Зинку до школы, а обратно нас подкинул на своей «буханке» Фролов. Всю дорогу девчонка дулась и только уже в лифте спросила:
— Это надолго всё?
Лично я предпочёл бы воспользоваться лестницей и теперь ждал открытия дверей кабины с рукой в кармане куртки, но всё же отвлёкся и ответил самой искренней из своих улыбок.
— Сегодня-завтра всё решим. Обещаю!
Но мои слова не очень-то Зинку и утешили. Она не поцеловала даже, а клюнула меня носом в щёку и ушла домой. Ну а я сбежал на первый этаж и уселся рядом с Фроловым.
— Давай за Лёней!
Куда ехать, Андрей знал и без моих указаний, осторожно вырулил со двора и выехал на дорогу.
Тебе семнадцать. Позади гимназия, впереди жизнь от зарплаты до зарплаты и служба то ли счетоводом в бухгалтерской конторе, то ли телеграфистом на почте. А, быть может, ссылка или даже каторга — если решишь добиваться лучшей доли на митингах и в…
На днях тебе исполнится девятнадцать — уже перешёл на второй курс, завёл девушку, оперируешь сверхэнергией и чертовски близок к пику витка, но теперь всё это не имеет ровным счётом никакого значения. Теперь ты младший вахмистр республиканского пограничного корпуса, не более чем песчинка в жерновах войны. И пусть для подавляющего большинства сограждан эта война лишь локальный приграничный конфликт на задворках республики, когда где-то совсем рядом с неба падают авиабомбы, взрываются дома и горят боевые машины, очень сложно сохранить веру в то, что всё будет хорошо.
Приграничье – несколько городов, вырванных из нашего мира в царство вечной стужи, а Форт – самое сердце тех заснеженных земель. Случайно пересечь незримую грань и провалиться в эти не самые дружелюбные края может каждый, вот только далеко не каждому суждено добиться там успеха и даже просто остаться в живых. Вячеслав Хмелев и Николай Гордеев не пасуют перед сложностями, но они даже представить не могли, как далеко придется зайти, чтобы отвоевать себе место под солнцем.
Бесы из века в век рвутся в души людей из серой бездны, в которой никогда ничего не происходило и никогда ничего происходить не будет… Экзорцисты и экзекуторы молитвами и огнем спасают души бесноватых и изгоняют нечистых обратно в породившую их пустоту… Так было с самого сотворения мира и так должно было быть до конца его дней.Но появился человек, способный повелевать бесами, будто собственными вассалами. И разнеслась подобно чуме по городам новая ересь. И встали одержимые под знамена монарха-вероотступника.
Виртуальные миры — территория безграничной свободы. В игре любой может стать эльфийским магом и невидимкой-вором, вступить в клан и ходить в рейды, сражаться и развивать персонажа, а самое главное — отвлечься от забот и проблем повседневности. Но игра остается игрой, только пока из нее можно выйти. Я в полной мере прочувствовал это на собственной шкуре. Хотел лишь немного развеяться в виртуальной реальности, а вместо этого оказался убит и заточен в тело ходячего мертвеца — медлительного и неловкого, обреченного раз за разом погибать от рук других игроков.
В этом мире Средние века были не темными, а кровавыми. В этом мире люди всякий раз замирали от ужаса, когда небосвод затмевали крылья падших. В этом мире наука вернула человечеству свободу, и от океана до океана раскинулась Вторая Империя, империя людей. Воды морей бороздят боевые пароходы, на запасных путях ждут своего часа бронепоезда, а в небесах парят армейские дирижабли, но все же равновесие висит буквально на волоске. Эпоха пара уходит, эра всеблагого электричества только-только берет разбег, поэтому даже самая малость способна низвергнуть мир в пучину хаоса.
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Год девяносто второй. Июль. На голове подживает свежий рубец, в карманах гуляет ветер. Есть друзья и работа, а ещё – проблемы. Да и как иначе, ведь пацан сказал – пацан сделал, а вход рубль, выход – два? Если уж хватило ума связаться не с теми людьми, придётся из кожи вон вылезти, лишь бы только не угодить за решётку или того хуже – в пластиковые пакеты. По частям. А ведь просто собирался немного подзаработать…
Осень девяносто второго. Гиперинфляция. Ваучеры. Приватизация. Кто-то сколачивает первоначальный капитал, кому-то сколачивают гробы. Перескочить из первой категорию во вторую ничего не стоит, ведь всегда найдётся тот, кому нужнее чужой кусок пирога. Твой кусок пирога. Вот и решай — сдать назад или зайти с козыря двенадцатого калибра, ввязаться в разборки или удовлетвориться синицей в руке. Только решай скорее, иначе выбор сделают за тебя. И хорошо, если просто подставят, могут ведь и в затылок пальнуть…
Дембель. Июнь. Год девяносто второй. Утро. Похмелье. Друзья. Плёвое дело, лёгкие деньги. Вишнёвая «шестёрка». Левый ствол. Труп на заднем сиденье, труп в багажнике. Лопата. А позади — проблесковые маячки. Что-то явно пошло не так…