111 - [4]
Сестра. Прятался в кустах и подстерегал косулю или кабана.
Мать. В ванной устроил фотолабораторию.
Сестра. Послал фотографии на конкурс.
Отец. Два снимка напечатали.
Мать. На одном была я на кухне.
Отец. Прекрасная фотография.
Сестра. Он снимал камни в полете.
Мать. Попал в окно.
Отец. Пришлось заплатить за стекло.
Мать. Поехал на школьную экскурсию в Освенцим.
Отец. Его потрясла логистика концлагерей.
Сестра. Не мог заснуть до утра.
Мать. Мы разговаривали на кухне.
Отец. Он сидел в пальто на подоконнике.
Мать. Сказал: у меня не будет детей.
Сын. Нет более жестокой пытки.
Мать. Он ничего не ел целую неделю.
Сестра. Смотрел в лес.
Мать. Я отвела его к психотерапевту.
Сестра. Отец был против.
Отец. Мне пришлось за это платить.
Мать. Врач сказал, что сын ненавидит отца.
Сестра. Папе следует быть с ним помягче.
Сын. Добрый Боженька, я очень Тебя люблю.
Не буду больше к Тебе обращаться.
Хочу, чтобы Ты пришел ко мне.
Мать. Он вышел из депрессии.
Отец. После пяти сессий.
Сестра. Психотерапевт порекомендовал ему играть в футбол.
Отец. Я стоял на воротах, а он забивал.
Сестра. Говорил, что не будет бегать за мячом.
Сын. Я не собака.
Сестра. Я переехала из дома родителей.
Отец. Он не хотел ее отпускать.
Мать. Заперся с ней в ванной.
Отец. Выбросил ключ.
Сын. Я люблю тебя.
Сестра. А я ему тогда ничего не ответила.
Отец. У него в глазах стояли слезы.
Сестра. Мы поцеловались.
Мать. Он стоял у окна, когда она уезжала.
Сестра. До утра.
Мать. Я хотела изгнать из тебя духов.
Отец. Я нашел у него под матрасом стопку порнографических журналов.
Сестра. Маму вырвало.
Мать. Жесткое порно, и больше ничего.
Сын. Они не имели права прикасаться к моим вещам.
Мать. Не могу поверить, что он смотрел такие мерзости.
Сестра. Ему было сказано все порвать.
Мать. Он этого не сделал.
Сестра. Закрылся у себя.
Отец. Повесил на дверь объявление: «Посторонним вход воспрещен».
Мать. Ему ничего не грозит, когда он дома.
Сестра. Начал заниматься карате.
Отец. Самооборона превратилась у него в навязчивую идею.
Сын. Кратчайший путь к сердцу лежит через спину.
Сестра. Если ударить сюда, можно убить.
Мать. Он с кем-то познакомился.
Сестра. Влюбился.
Отец. Проводил с ней много времени.
Мать. Она была ему дорога.
Отец. Она была старше его.
Мать. Он встречался с ней в тире.
Сын. Я сказал ей, что на каникулах помогал при забое телят.
Мать. Он хотел ее.
Отец. Убегал из дома, чтобы побыть с ней пять минут.
Сестра. Прочитал с ней в парке «Ромео и Джульетту».
Мать. Ему нравилась любовь, у которой нет будущего.
Сын. Подарил ей дедову гильзу.
Отец. Я хотел, чтобы он с ней порвал.
Мать. Благодаря ей у него наконец-то появились друзья.
Сын. Был один парень, которого хотелось убить.
Сестра. Она сказала ему: мы можем быть только друзьями.
Сын. Я не сделал этого, потому что… не сделал.
Сестра. Она ушла от него к другому.
Мать. Он тренировал быстроту реакции, ударяя ножом между растопыренными пальцами.
Сестра. Метал нож в игральные карты.
Отец. Пробивал трехсантиметровую панель.
Сестра. Тяжело заболел дедушка.
Мать. Мы каждый день ходили в больницу.
Сестра. Он кормил его, мыл, возил в каталке.
Сын. Мы играли в шахматы. Дедушка сказал: ты должен знать своего врага.
Мать. Пришла весна.
Сестра. Дедушке захотелось выйти на воздух.
Отец. Он надел на него тапки.
Мать. Халат.
Сестра. Умер его лучший друг.
Мать. На похороны он не пришел.
Сын. Я не раскрывал занавески на окнах.
Сестра. Звонил мне ночью и молчал.
Сын. Заплатил 111.
Мать. В его школьной парте нашли пистолет.
Отец. Отвели к директору.
Сестра. Сказал правду.
Мать. Знал, что его выгонят из школы.
Сестра. Его арестовали.
Сын. Позвонили отцу.
Сестра. Родители были в шоке.
Мать. Прятал огнестрельное оружие в общественном месте.
Сестра. Папа забрал пистолет домой.
Отец. Я сказал — пристрелю.
Сын. Преступление рождается в голове.
Сестра. Прежде чем начать, он прочтет несколько молитв из молитвенника.
Сын. Это все, что я мог сделать.
Сестра. Отец будет сидеть на кухне.
Мать. Он подойдет к нему.
Отец. Хочешь меня убить?
Сын. Да.
Отец. Дождется мать.
Мать. Я была в городе.
Сын. Я люблю тебя, мама.
Сестра. Он убьет ее.
Мать. В затылок.
Отец. Четыре выстрела.
Сын. Я только что убил своих родителей. Плохо соображаю.
Отец. В руке будет держать фотоаппарат.
Сестра. Фотографии сделаны за пару минут до смерти.
Отец. На полу пятна крови.
Мать. На стене отпечатки рук.
Отец. Он захочет ее одеть.
Сестра. У мамы до колен натянуты колготки.
Отец. Она, видимо, защищалась.
Сестра. У нее ободраны ладони.
Отец. Он переставит в доме мебель.
Сестра. Начнет смотреть детские фотографии.
Мать. Перед этим сходит в соседний магазин за продуктами.
Отец. Разогреет в микроволновке пиццу.
Мать. Помоет посуду после еды.
Сестра. Пойдет в лес.
Мать. Всю ночь просидит на дереве… Дрожа, как затравленный заяц…
Пауза.
Сын. Борьба закончилась.
Сестра. Мама любила жизнь больше всего на свете.
Отец. Его глаза прожгли мне дыру в спине.
Сын. У меня никого не осталось?
Отец. Утром он поедет к сестре.
Сестра. Он слушал Nine Inch Nails.
Отец. Поедет на моей машине.
Мать. На руке часы с Микки Маусом.
Сестра. Добрался за 20 минут.
Я никогда не могла найти своё место в этом мире. У меня не было матери, друзей не осталось, в отношениях с парнями мне не везло. В свои 19 я не знала, кем собираюсь стать и чем заниматься в будущем. Мой отец хотел гордиться мной, но всегда был слишком занят работой, чтобы уделять достаточно внимания моему воспитанию и моим проблемам. У меня был только дядя, который всегда поддерживал меня и заботился обо мне, однако нас разделяло расстояние в несколько сотен километров, из-за чего мы виделись всего пару раз в год. Но на одну из годовщин смерти моей мамы произошло кое-что странное, и, как ни банально, всё изменилось…
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
Авторская мифология коня, сводящая идею войны до абсурда, воплощена в «феерию-макабр», которая балансирует на грани между Брехтом и Бекеттом.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Немолодая и небогатая супружеская пара живет надеждой на выигрыш в лотерею. Их мечта сбывается. Большие деньги круто меняют жизнь этих людей, но совсем не в лучшую сторону.
Это не пьеса, это сборник текстов для пения и декламации. Все, что написано — кроме заголовков, — должно произноситься на сцене, все входит в текст.Нет здесь и четко обозначенных действующих лиц, кроме Души, мертвого Вора и Ювелира. Я понятия не имею, сколько должно быть врачей, сколько женщин, сколько бабок в хоре, сколько воров — приятелей убитого. Для меня они — голоса во мраке, во мраке ночи. Пропоют свое и замолкают. Еще должны кудахтать куры и выть собаки. Так мне это слышится.Анджей Стасюк.
В антологии собраны разные по жанру драматические произведения как известных авторов, так и дебютантов комедии и сочинения в духе античных трагедий, вполне традиционные пьесы и авангардные эксперименты; все они уже выдержали испытание сценой. Среди этих пьес не найти двух схожих по стилю, а между тем их объединяет время создания: первое десятилетие XXI века. По нарисованной в них картине можно составить представление о том, что происходит в сегодняшней Польше, где со сменой строя многое очень изменилось — не только жизненный уклад, но, главное, и сами люди, их идеалы, нравы, отношения.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.