111 - [3]
Мать. Он собирал картинки со святыми и вклеивал их в тетрадь.
Отец. У него было пять тетрадей по сто страниц.
Сестра. Когда я лежала с сотрясением мозга, он ухаживал за мной.
Мать. Держал ее за руку.
Отец. Заваривал сестре чай и даже делал бутерброды.
Сын. Следил, чтобы она ходила на процедуры.
Отец. Мы переехали за город.
Мать. Ему там нравилось.
Сын. Я смотрел в окно на деревья в лесу.
Отец. Часами гулял по лесу.
Мать. Приносил шишки и желуди.
Отец. Построил себе шалаш.
Сестра. Любил лазить по деревьям.
Мать. Это его успокаивало.
Сестра. Как-то нашел собаку со сломанной лапой, замотал поврежденное место и отвез пса в ветлечебницу.
Сын. Не хочу жить с людьми.
Отец. Среди деревьев он чувствовал себя в безопасности.
Сестра. В своей комнате он издает дикие крики.
Отец. Я записал его в стрелково-охотничий кружок.
Сын. Лещина — одна из матерей человека. Срубить лещину — преступление: это значит разрушить дом птиц, а детей, птенцов, пчел, белок и кабанов лишить пропитания.
Сестра. Тренер назначил его своим заместителем по хозяйственной части.
Отец. У него были ключи от помещений, где хранилось оружие и патроны.
Мать. Он бывал у тренера дома.
Отец. Был лучшим стрелком.
Сын. Тренер ставил меня в пример своему сыну.
Сестра. Без ведома тренера взял ружье.
Мать. Убил оленя.
Сестра. Ему было четырнадцать.
Сын. Не знаю, почему я это сделал. (Пауза.) Прислушиваюсь к своим мыслям.
Отец. Он отпустил длинные волосы.
Мать. Сделал на плече татуировку.
Сестра. Начал петь и писать тексты.
Отец. Я купил ему микрофон.
Мать. Они назывались «Утопия».
Сын. В кармане для друзей горсть леденцов.
Отец. Репетировали у нас дома.
Мать. Он приводил странных людей.
Отец. Бросил учебу.
Мать. Мы разрешали им играть, пока сами были на работе.
Сестра. Родители пошли на их концерт.
Мать. Он был похож на гориллу.
Отец. Как наркоман какой-то.
Сестра. Отец запретил ему играть в группе.
Мать. Ночью я остригла ему волосы.
Сестра. Поджег кровать родителей.
Мать. Спальня выгорела целиком.
Отец. Приехала полиция.
Сын. Я сделал это со злости.
Сестра. Ты что, совсем, что ли?
Сын. Чего?
Мать. Дело замяли.
Отец. Жена решила изгнать из него злых духов.
Сестра. Злые духи: буруруру.
Отец. Пригласила домой ксендза.
Сестра. Тот прочитал молитву над его кроватью.
Мать. Сказал, что наш ребенок очень одинок.
Сын. Никто мне не поможет. Если я сам себе не помогу.
Отец. Обещал исправиться.
Сестра. Он хорошо знал историю.
Отец. Представлял школу на олимпиаде.
Сестра. Занял первое место.
Мать. С математикой у него были проблемы.
Сестра. Учительница срывала на нем злость.
Отец. На контрольных не спускала с него глаз.
Мать. Прозвал ее алгебраической свиньей.
Сын. Свинья в квадрате.
Отец. Остался на второй год.
Сестра. Совсем пал духом.
Сын. Хочу изменить свои мысли.
Отец. На Пасху мы красили яйца.
Мать. Он на всех нарисовал сердечки.
Сестра. Ночью мы закопали их в саду.
Отец. В Чистый понедельник[1] он проснулся первым.
Сестра. Всех нас облил духами.
Мать. Пришлось проветривать весь дом.
Отец. Однажды впустил домой Свидетелей Иеговы.
Сестра. Они обещали ему место в раю.
Мать. Неоднократно.
Отец. Хотел к ним присоединиться.
Сын. Я верю в сверхъестественную силу.
Отец. Я ударил его.
Мать. Мы верующие.
Сестра. Отец вышел на балкон и там плакал.
Отец. Я взял его с собой на бокс.
Сын. Как раз этот вид спорта я не люблю.
Мать. Они ходили вместе пить пиво.
Сын. Нет.
Сестра. Мама хотела изгнать из него злых духов.
Мать. Я отрезала у него прядь волос и положила ему под подушку.
Отец. Не знаю, что сказать.
Сестра. У него часто болела голова.
Отец. Жена хотела, чтобы он учил немецкий.
Мать. Оплатила ему лагерь с изучением немецкого языка.
Сестра. Прислал мне открытку с пейзажем.
Отец. Ничего не написал.
Мать. В его группе было столько красивых девушек.
Сын. Я не бегал за девушками.
Отец. Ты же не собирался стать ксендзом?
Сын. Добрый Боженька! Не понимаю, почему меня никто не любит. Я хотел бы, чтобы меня любили все, без исключения.
Мать. Нарисовал в гостиной большой крест.
Отец. Написал на стене: «Я заставлю вас плакать».
Сестра. Мама велела это замазать.
Мать. Ударил меня по лицу.
Сестра. Отец снял ремень и начал его бить.
Отец. Попросишь прощения у матери?
Сын. Нет.
Сестра. Папа отвез его в больницу.
Мать. Обнаружили перелом ключицы и двух ребер.
Сестра. Многочисленные ушибы головы.
Отец. Я защищал жену.
Сестра. Ты мог его покалечить!
Отец. Я не смог сдержаться.
Мать. Каков отец, таков и сын.
Пауза.
Сестра. В доме стало тише.
Мать. Муж начал поздно возвращаться домой.
Сестра. Наверное, завел любовницу.
Сын. В моей комнате отличное окно.
Мать. Я боялась оставаться с ним одна.
Отец. Я видеть его не мог.
Мать. В Сочельник он ни с кем не поделился облаткой.
Сестра. Не хотел простить отца.
Сын. Мать была мне ближе.
Сестра. На Рождество родители купили ему фотоаппарат.
Сын. Сестра подарила-пленку.
Отец. Он убегал с уроков, чтобы фотографировать.
Я никогда не могла найти своё место в этом мире. У меня не было матери, друзей не осталось, в отношениях с парнями мне не везло. В свои 19 я не знала, кем собираюсь стать и чем заниматься в будущем. Мой отец хотел гордиться мной, но всегда был слишком занят работой, чтобы уделять достаточно внимания моему воспитанию и моим проблемам. У меня был только дядя, который всегда поддерживал меня и заботился обо мне, однако нас разделяло расстояние в несколько сотен километров, из-за чего мы виделись всего пару раз в год. Но на одну из годовщин смерти моей мамы произошло кое-что странное, и, как ни банально, всё изменилось…
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
Авторская мифология коня, сводящая идею войны до абсурда, воплощена в «феерию-макабр», которая балансирует на грани между Брехтом и Бекеттом.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Немолодая и небогатая супружеская пара живет надеждой на выигрыш в лотерею. Их мечта сбывается. Большие деньги круто меняют жизнь этих людей, но совсем не в лучшую сторону.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это не пьеса, это сборник текстов для пения и декламации. Все, что написано — кроме заголовков, — должно произноситься на сцене, все входит в текст.Нет здесь и четко обозначенных действующих лиц, кроме Души, мертвого Вора и Ювелира. Я понятия не имею, сколько должно быть врачей, сколько женщин, сколько бабок в хоре, сколько воров — приятелей убитого. Для меня они — голоса во мраке, во мраке ночи. Пропоют свое и замолкают. Еще должны кудахтать куры и выть собаки. Так мне это слышится.Анджей Стасюк.
В антологии собраны разные по жанру драматические произведения как известных авторов, так и дебютантов комедии и сочинения в духе античных трагедий, вполне традиционные пьесы и авангардные эксперименты; все они уже выдержали испытание сценой. Среди этих пьес не найти двух схожих по стилю, а между тем их объединяет время создания: первое десятилетие XXI века. По нарисованной в них картине можно составить представление о том, что происходит в сегодняшней Польше, где со сменой строя многое очень изменилось — не только жизненный уклад, но, главное, и сами люди, их идеалы, нравы, отношения.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.