100 лет без любви - [64]

Начать нужно с того, что я вообще не знала, что могу заговорить с тобой.

— Это все скудоумие человеческое, — вздохнула Пелагея и открыла глаза. Правда, на меня, слава богу, не посмотрела. Я отвлеклась и не заметила, что ей довольно быстро полегчало. — Ну ничего, скоро ты сможешь наговориться со мной вволю.

Да не хочу я этого! От таких, как ты, вообще предпочитаю держаться подальше.

— Это временно. Скоро привыкнешь. Кто знает, может и я тебе полезной окажусь.

Пелагея встала и прошлась по кухне, разминая кости, выполняя нехитрые наклоны.

— Все! Иди! На сегодня хватит!

Она взмахнула рукой, и я оказалась в черноте.

* * *

Я чувствовала, как меня тормошат, но глаза упорно отказывались открываться. В голове шумело от того, что кто-то рядом говорил. Только слов я разобрать не могла, словно находилась под водой. Оставьте меня в покое, хотелось крикнуть. Дайте спокойно поспать. Что вам всем от меня нужно?

Меня снова тряхнули, на этот раз сильнее и ощутимее. Плечо прострелила боль. Злость всколыхнула душу, и я открыла глаза.

— Ну слава богу! Насилу добудилась. До двух часов спать, где ж это видано.

Кто эта старушка, и что ей от меня нужно? И где я? Мысли ворочались лениво, и видела я все, словно в тумане, даже щурилась, чтобы разглядеть внимательнее.

— Давай, голубушка, просыпайся. Это ж как ты спала, если никак соображать не начнешь! Вставай, умывайся и живо на кухню. В чем только душа держится?

В мозгу щелкнуло, и пелена спала с глаз. Бабуля, кряхтя, поднималась с дивана, ворча, что молодежь пошла слишком беспечная, ничем не интересующаяся. Как можно спать до обеда, когда в жизни столько интересного? И все в том же духе.

Слава богу, я дома! Пахнет воскресными блинами и топленым молоком. Как же хорошо! Я потянулась в кровати, испытывая ни с чем несравнимое наслаждение. Тело приятно отозвалось, разминаясь. Оно так затекло, как будто я всю ночь проспала, не меняя положения… Сколько бабуля сказала времени?! Я подскочила в кровати и уставилась на часы. Без пяти минут два. Получается, проспала я больше двенадцати часов. Это же кошмар! Права бабуля — так всю жизнь просплю.

— Сходи, погуляй, — проворчала бабуля, когда я усаживалась за стол. — Бледная, как поганка. Хоть воздухом подышишь. Да с Наташкой помирись.

— С кем?

М-м-м, какие вкусные блины! А с клубничным вареньем — просто объедение.

— Что значит с кем? Разве не ты вчера сказала, что поссорилась с ней.

Ах да, Наташа! Перспектива идти к ней, выяснять отношения и подписывать мировую не радовала. Не хотелось омрачать день подобными мелочами. Куда как лучше сходить в лес, покататься на санках с горы. Кажется, я со школы этого не проделывала. И погода подходящая. Я посмотрела в окно. Снег крупными хлопьями падал на землю, ветра не было. Ребятня бесилась во дворе — катались с ледяной горки, которую каждую зиму заливали местные энтузиасты-взрослые. Красота!

Только, идти в лес одной стремно, а с Наташей мы в ссоре. Позвонить Захару? Конечно, вчера он был не в лучшем настроении, но может сегодня ему лучше, и он не откажется составить мне компанию? В конце концов, я ничего не потеряю, позвонив ему. Я покосилась на бабулю. Сердитая такая — губы поджала, на меня не смотрит. Значит, надо тикать из дому.

К моей великой радости Захар сразу согласился погулять. Только на санках кататься отказался. Вместо этого предложил поехать на лыжную базу — отдохнуть по-взрослому. Скажите пожалуйста! Санки ему не нравятся. А из меня лыжник никудышный. Да и инвентарь отсутствует — сроду дома лыжи не держали. На что Захар ответил, что будет разрешать мне спускаться только с пологой горы, и на базе работает пункт проката. Согласилась, потому что перспектива провести день дома, с бурчащей бабушкой, мне не улыбалась.

Он заехал через час. База находилась за городом, но по пустым дорогам добрались мы туда быстро. А народу-то сколько! Словно полгорода решили покататься на лыжах. Склоны усыпаны спускающимися.

От инструктора мы отказались, Захар пошутил, что и сам прекрасно обучает дилетантов. Свои лыжи он привез с собой — профессиональные горные, а мне сам выбрал в прокате. Я уже начинала побаиваться, особенно когда он сказал, что на подъемнике не поедем, а будем взбираться в гору пешком.

На лыжах я последний раз стояла в школе, на физкультуре — достаточно расхлябанных, тоже школьных. Тут же, когда Захар закрепил ботинки на моих ногах, я удивилась, насколько они удобные по сравнению со школьными. Закончив возиться с моими лыжами, Захар надел свои и показал, как взбираться на склон «елочкой», опираясь на палки. С этой частью задания я худо-бедно справилась, правда, наверху небольшой горки еле дышала от усталости, чем очень его насмешила.

Когда Захар приступил к обучению меня правильному падению, смеялась уже я над тем, как он заваливается набок, нелепо раскидывая руки. Месть его не заставила себя ждать — упасть он заставил меня раз десять, пока не получилось правильно с его точки зрения. Мне уже к тому времени перехотелось спускаться с горы. Впрочем, об этом я вообще старалась не думать, так как от одной мысли умирала от страха. Но как бы я не оттягивала момент, он все равно настал. Показав мне, как ставить лыжи, приседать и сжимать палки, Захар плавно, волнообразно съехал с горы. Получилось у него это так естественно, что я решила, что тоже запросто так смогу. Разочаровалась ровно через пять секунд, когда начала спускаться и упала, да не так, как учил Захар, а вперед — лицом в снег.