100 лет без любви - [53]

Не надо было меня спасать. Для всех было бы лучше, умри я сегодня от потери крови. Избавила бы я от себе грешной эту землю.

— Что с лицом, голубушка? Какие мысли тебя терзают?

Я наткнулась на серьезный взгляд подслеповатых старческих глаз.

— Вижу, что недоброе надумала, — нахмурилась старуха.

— Могу ли я снова понести?

На данный момент этот вопрос интересовал меня сильнее остальных. И не меня одну. Внутри себя я по-прежнему ощущала постороннее присутствие. И думала она об одном со мной.

— Нет, горемычная. Пустая ты, — пригорюнилась повитуха. — Пришлось мне тебя почистить. Знатно выскоблила. Есть дитятко, и то хорошо.

— Спасибо тебе, Господи! Хоть и не достойна я милости твоей.

Мысленно не получилось, произнесла благодарственные слова вслух.

— Вот оно что? Нежеланный был плод? Ну что ж, знать господь рассудил правильно — избавил тебя от него. Правда, колебался, оставлять ли тебе жизнь.

Я промолчала — смотрела, как воробышки беснуются за окном. Чувствовала облегчение той, другой, и первый раз наши мысли были созвучны.

— Сколько мне нельзя ничего будет? Ну, того самого…

— Ах, ты про это? — не сразу поняла повитуха. — Да, с недельку поберегись, а потом милуйтесь на здоровье. Заживет уж все.

— Так мало?!

Слезы подступили к глазам, хоть я думала, что и не осталось уж их совсем.

— Ах, вот оно что? — всплеснула руками старуха. — Не мил тебе муженек? А о чем думала, выходя за него?

Что я могла ответить? Моча глотала горькие слезы.

— Так и быть, скажу Гришке, чтоб месяц к тебе не притрагивался. А ты покамест подумай, девка. Не гоже мужику отказывать. Знаешь, как похоть им в голову бьет? Бешенными становятся.

Куда уж больше бить-то? Но об этом я думать не стала. Как быстро я научилась жить настоящим. Месяц передышки показался мне истинным раем. А через месяц он уже вряд ли сможет что-то сделать.

* * *

Проснулась я в отвратительном настроении. Пока готовила завтрак, все перемалывала ночные события. Впервые я была согласна с Верой в желании убить Григория. После того свинства, что он учинил, и свидетелем чего я стала, назвать его нормальным человеком не получалось. Скотство какое-то! До сих пор передергивало от омерзения, хоть я и старалась абстрагироваться во сне, чтобы не испытывать всего на себе. У меня уже получалось. Главное отключить чувства, представить, что видишь все со стороны. Тогда, действительно, как смотришь кино, а точнее, спектакль на сцене. Только, сегодняшнее представление было шокирующем, грязным и вопиющим.

Не успела я позавтракать, как позвонил Захар.

— Как спала? — спросил он, едва поздоровавшись.

— Отвратительно, — не стала скрывать я.

— Так я и думал. Тоже полночи без сна провалялся.

Хотелось верить, что бессонница его была вызвана переживаниями за меня. Но уточнять не стала.

— Если у тебя не намечено никаких дел, то я сейчас заеду, — продолжил Захар. — Брошь возьми. Поедем в мастерскую, отремонтирую ее.

Даже если бы у меня были дела, я бы их отложила, так хотелось увидеть Захара. Конечно же, я сразу согласилась. Едва положила трубку, помчалась наводить красоту, мигом забыв плохой сон.

Глава 20

Когда из-за угла дома показалась машина Захара, я чуть не запрыгала от радости. Специально вышла пораньше, чтобы подышать морозным воздухом и привести мысли в порядок. Я не узнавала себя, как будто резко поглупела. Ни на чем не могла сосредоточиться. Разглядывая заснеженный двор, представляла, какой он будет в период бурного цветения. На улице мело, а я мечтала о ярком солнце. Закрывала глаза и представляла, что птичий щебет звучит по-весеннему.

Захар выглядел уставшим и расстроенным. С меня разом слетела романтическая шелуха, едва села в машину. В душе заворочалось беспокойство.

— Что-то случилось?

Я разглядывала темные круги под его глазами и складку возле губ. Легкая небритость делала его лицо еще более угрюмым.

— Маме сегодня ночью стало плохо — сердечный приступ. Скорую вызывали.

Вот оно в чем дело! Мне стало стыдно за собственный эгоизм. Думаю только о себе. И ни разу до этого не пыталась поставить себя на место той женщины — матери Захара. Только сейчас меня осенило, как, должно быть, паршиво чувствует себя она. Жить и думать, что над ними весит рок. Эта мысль, наверное, настолько прочно поселилась в ее душе, что никакие занятия не помогают от нее отвлечься. Постоянно испытывать страх и горечь собственного бессилия.

— И как она сейчас?

Я не знала, что можно еще сказать. Любые слова покажутся ему пустым звуком. Остро чувствовала его настроение — боль и вина, что является невольной причиной материнского горя.

— Лучше. В больницу ехать отказалась. Упрямая. Говорит, что Ленка без нее не справится.

Захар улыбнулся, а я чуть не расплакалась — так грустно у него это вышло. Как же он любит свою семью! Оберегает ее. Это тот мирок, в котором ему абсолютно комфортно, где все его понимают и принимают таким, как есть. Но мир этот находится под постоянной угрозой, и с каждым днем она сгущается, словно грозовая туча. Уже совсем маленький кусочек неба, на самом горизонте, пока еще остается ясным. Но скоро и его поглотит чернота. Тогда не останется ничего.