100 лет без любви - [51]

— Вер, — Иван взял меня за руки и заглянул в лицо. Какие же они у него темные, почти черные. Мне вдруг стало страшно — сделай я что не так, и он пойдет на все. Вот и сейчас глаза его горят, словно у дикого зверя. — Ты так и не ответила, хочешь ли моей стать?

Хочу ли я? Сама уже не знаю. Да, я потеряла голову, как увидела его впервые. Но любовь ли это? Не его ли слепое обожание лишило меня покоя? И зачем он только приехал в наше село?! Жила бы себе тихо, мирно, не подозревая о нем. Ведь напрасно все — не дадут нам быть вместе. И против родительской воли не пойду.

— Вань, давай потом поговорим… Вот вернешься и поговорим. Мне домой надо, мать злиться будет.

Я высвободилась из его рук и убежала, пока он не сказал еще что-нибудь. Не хотела видеть обиду на его лице — страшно становилось от предчувствия беды.

* * *

Я проснулась, испытывая раздражение. Едва сдержала рычание, усаживаясь в постели и стискивая одеяло в кулаках. Опять не получилось! В который раз уже вызывала именно этот момент жизни Веры, и все без толку. Не могу пробиться сквозь броню чего-то. Как будто блок стоит на пути к сознанию Веры.

Мой замысел был прост — заставить Веру сказать или повести себя так, чтобы Иван сам отказался от нее. Сегодня мне показалось, что она поняла, насколько неглубокое чувство, по сравнению с его, испытывает. Так нет же, опять все пошло не так. Лишь легкое недоумение у Ивана вызвало ее поведение. В этом я была уверена. Не отступит он от своего плана. Не была она убедительна.

Но она явно чувствует мое присутствие. Я ощущала ее недовольство. Я — балласт, который она все время хочет сбросить. Не получится, дорогуша. Из-за твоего легкомыслия или откровенного недоумия, мы все оказались не очень счастливыми. А некоторые, так просто несчастными. Ты тешила свое тщеславие, поначалу уж точно, а мы расхлебываем.

Ночь была в самом разгаре, и я могла успеть посмотреть еще сон. Только вот, желание спать испарилось. Я прошла на кухню и съела ложку меда. Говорят, помогает от бессонницы.

Хорошо, что удалось уговорить Захара оставить затею находиться все время рядом со мной. Ни к чему это. После вчерашней ночи я вообще побаивалась его общества. Вернее, опасалась я себя. Что-то изменилось. И прежде всего, мое отношение к Захару. Я перестала воспринимать его, как просто знакомого. После той ночи я словно увидела перед собой совершенно другого человека — мужественного, обаятельного и очень сексуального. Мне хотелось с ним близости — эта мысль озарила меня внезапно. Даже печальный опыт общения с мужчинами Веры, эмоциональная и физическая стороны, которые я постоянно теперь испытывала на себе, не могли заставить меня не хотеть Захара. Я постоянно вспоминала, как он дотрагивался до меня, целовал, что я чувствовала при этом. Все внутри меня замирало от мучительной истомы. И я точно знала, что дам ей выход, только когда снова наступит момент близости. Я не только не пыталась отдалить его, мои мысли теперь работали в одном направлении — как сделать так, чтобы повторилась та ночь, как намекнуть Захару, что я готова зайти дальше?

Шальная мысль посетила меня, и я прильнула к кухонному окну. Двор пустовал, и разочарование не заставило себя ждать, забарахталось внутри, неприятно волнуя душу. Почему он сегодня не дежурит возле моего дома? Понимала, что хотеть этого глупо и расстраиваться из-за этого не стоит, но с реакцией своей ничего не могла поделать. Как бы было хорошо, поднимись он сейчас сюда, обними меня… Дальше я не позволила себе даже думать, резко оборвала фантазии. Откуда-то пришла мысли, что мечтать об этом — верх безумства. Ну где я, и где Захар? Кто я для него — нужная девчонка, которая подарила ему призрачный шанс на спасение? И хочу ли я, чтобы его благодарность была именно такой? Нет, конечно! Благодарность мне вообще не нужна, если уж на то пошло. Я и так сделаю все возможное, чтобы над ним перестал висеть рок, потому что, кажется, умудрилась влюбиться. Мысль, что может пройти совсем немного времени, и я потеряю Захара навсегда, заставила согнуться пополам от мучительной боли. Он должен жить! Даже если у меня не будет возможности с ним видеться. Главное знать, что он есть, дышит одним со мной воздухом.

Я очнулась от тягостных мыслей, словно посмотрела на себя со стороны. Сижу с ногами на стуле, на кухне. Ночь в разгаре, а у меня ни в одном глазу. Внутреннее состояние свое вообще не бралась проанализировать. С одной стороны, хотелось петь от порхающих внутри бабочек, с другой — плакать от жалости к себе. Если это и есть настоящая любовь, которую доселе я не испытывала, то она весьма странная, я бы даже сказала, противоречивая. Всегда думала, что любовь приносит счастье. А его-то, оказывается, не так много на фоне других чувств.

Нужно спать. Еще одну бессонную ночь вынести будет сложно. Завтра я буду никакая, если сейчас же не отправлюсь в постель. Я налила стакан молока, подогрела его в микроволновке и выпила маленькими глотками. На фоне меда, оно тоже должно было спасти меня от бессонницы.

Устроившись поудобнее в постели, я всячески гнала от себя мысли о Захаре. Остаток ночи я должна использовать по назначению — выспаться и увидеть сон. Но, о чем именно? Я задумалась. Встречать Ивана больше не хотела — слишком больно. Глядя на него глазами Веры, я представляла себе всю ту боль, что он должен испытать в скором времени. Становилось невыносимо жалко его загубленной жизни, тех немногих беспросветных лет, что он еще должен прожить. Нужно заставить Веру выбросить яд. Хочу я этого или нет, но вернуться должна к тому, на чем проснулась до этого. Что-то подсказывало — ненависти в Вере накопилось уже столько, что вряд ли она станет долго выжидать удобного момента.