Живые картины Поули
Джон Уиндэм (родившийся в 1903 г.) является одним из выдающихся английских писателей научно-фантастических романов. Он отошел от традиции захватывающих приключений, столь популярной среди авторов научно-фантастических рассказов. Джон Уиндэм более заинтересован в людях и в том, как бы они себя вели при определенных изменениях природных условий. В самом известном из его романов «День Триффидов» он описывает мир, который находится во власти ядовитых, подвижных растений — «триффидов», но который во всех других отношениях не отличается от нашего мира. В другом романе «Кукушки Мидуича» он описывает особую расу, люди которой находятся в постоянной связи друг с другом путем телепатии. Среди его коротких рассказов есть сатира о расовой нетерпимости, некоторые анекдоты об аберрациях во времени и в пространстве, и рассказ, выражающий гнев против чрезмерной механизации будущего. Он называет «Живые картины Поули» «сатирическим фарсом». Pawley's Peepholes (рассказ, 1951) Более известен в другом переводе под названием «Видеорама Пооли». Из журнала «Англия» 1964 г., № 2. Переводчик не указан.
| Жанр: | Научная фантастика |
| Серии: | - |
| Всего страниц: | 10 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1964 |
| Формат: | Полный |
Живые картины Поули читать онлайн бесплатно
Я зашел к Салли и показал ей маленькую заметку в «Вечерних новостях Уэстуича».
— Что ты на это скажешь? — спросил я ее.
Она прочла ее стоя, нетерпеливо наморщив свое хорошенькое личико.
— Все это чепуха, — произнесла она наконец.
Мне никогда не удавалось понять, чем руководствуется Салли, определяя, чему можно, а чему нельзя верить. Почему по временам она отмахивается от целого набора неопровержимых доказательств так, словно это не более чем папиросный дым, а потом вдруг фанатически отстаивает непогрешимость какой-нибудь надувательской рекламы, как будто это священное писание, — не укладывается у меня в голове. Как бы то ни было, с этим уж ничего не поделаешь.
В заметке говорилось:
Ноги на концерте
Публика на вчерашнем концерте в Адамс-холле была потрясена, когда во время исполнения одного из номеров программы с потолка свесились две ноги. Все присутствующие оказались свидетелями этого необычайного явления. Во всех показаниях единогласно отмечается, что эти свисавшие до колен ноги были голыми, в обуви типа сандалий. В течение трех-четырех минут они несколько раз двигались взад и вперед под потолком. После чего, сделав как бы толчок в воздухе, они поднялись вверх и исчезли. При осмотре потолка и крыши не было обнаружено никаких следов произошедшего события. Хозяева Адамс-холла не в состоянии дать какое-либо объяснение этому явлению.
— Это еще один случай, — заметил я.
— Ну и что он доказывает? — спросила Салли, видимо забыв, что она не верит в это сообщение.
— Не знаю… пока, — был вынужден признать я.
— Ну вот видишь, — сказала она.
Иногда у меня возникает подозрение, что Салли в глубине души не признает законов логики.
Надо сказать, однако, что большинство людей придерживалось более или менее того же мнения, что и Салли, потому что большинству людей не нравится, когда вокруг происходят непонятные вещи. Мне же начинало казаться, что пора собрать воедино все те факты, о которых в последнее время приходилось отовсюду слышать, и придти к какому-то выводу.
Первым человеком, который столкнулся с этим явлением лицом к лицу — во всяком случае, чье показание было официально зафиксировано первым, — был констебль Уолш. Возможно и до него кто-нибудь уже видел нечто подобное, но решил, что это просто новый вид зеленого змия. Что же касается констебля Уолша, то его представление о безудержном разгуле не выходило за пределы нескольких стаканов крепкого и очень сладкого чая; поэтому, когда он неожиданно увидел перед собой человеческую голову вместе с частью шеи, торчащую прямо по середине тротуара, он остановился и стал ее пристально разглядывать. Но что действительно его потрясло, как утверждал он в заявлении, которое сделал, пробежав километр назад к участку и справившись с охватившим его заиканием, был тот несомненный факт, что голова послала ему ответный взгляд.
Что и говорить, не так уж приятно когда бы то ни было обнаружить на тротуаре голову, но особенно мало удовольствия может это доставить в 2 часа ночи. Что касается остального, то при соответствующем настроении можно поймать взгляд даже мороженой трески в рыбной лавке. Констебль Уолш, однако, не ограничился этим. Он сообщил, что голова открыла рот, «как будто пыталась что-то сказать». Если даже это действительно так и было, ему, конечно, не следовало упоминать об этом: слишком уж все это смахивало на пьяный бред. Однако он настаивал на этой детали, так что после того, как ему устроили врачебный осмотр и с разочарованием принюхались к его дыханию, его отправили назад в сопровождении другого полицейского для уточнения места происшествия. И, конечно, там не оказалось никакой головы, ни следов крови, ни признаков попытки смыть кровь. Так ничем и закончился этот инцидент, не считая нескольких кратких, но выразительных замечаний, которые вне всякого сомнения появились в послужном списке констебля Уолша, отбрасывая тень на всю его дальнейшую карьеру.
Но констебль Уолш не долго оставался в одиночестве. Ровно через два дня жители одного многоэтажного дома были оглушены душераздирающими криками, исходившими одновременно из квартиры № 35, где проживала миссис Рурк, и из квартиры этажом выше, где жила мисс Фаррелл. Сбежавшиеся соседи обнаружили миссис Рурк, истерически выкрикивающую что-то о ногах, которые якобы только что свешивались с потолка ее спальни, и мисс Фаррелл точно в таком же состоянии по поводу того, что из-под ее кровати будто бы высунулась чья-то рука. Однако, не считая несколько дискредитирующего мисс Фаррелл количества пыли под ее кроватью, ни в той, ни в другой квартире ничего необычайного обнаружено не было.
Произошел и еще целый ряд подобных случаев.
По началу мое внимание к ним привлек Джимми Линдлен, который работает, если не будет преувеличением назвать так то, что он делает, в конторе рядом с нашей. Джимми коллекционирует факты. Бедняга считает фактом всякое сообщение, попавшее в газету. Ему безразлично, к какой области относятся эти факты — лишь бы в них был какой-нибудь элемент необычайного. Я подозреваю, что кто-то ему когда-то сказал, что истина никогда не бывает простой, и он сделал из этого вывод, что все, что не просто, — истина.
