Живые души или Кто идет к нам?.

Притча

Действующие лица:

Вафа, ветеран войны, учитель русского языка и литературы, ныне пенсионер, все его называют просто Старик. Он молчалив и скромен, говорит только по делу.

Варакия по прозвищу «Аракы[1]-апай», его соседка, учительница, пенсионерка. Добрый она человек, но только чаще срываются с ее уст злые слова. Это оттого, что привыкла в школе держать детей в строгости. Без этого, она считает, нельзя.

Зайнулла по прозвищу «ГитлерКапут», ее муж, ветеран войны, бывший колхозник, тоже пенсионер.

Салимьян, сын Варакии и Зайнуллы, полковник, 42 года.

Марьям, медсестра, двадцать пять лет.

Урал по кличке «Майор улы[2]», 6 лет, сын Марьям

Юлдаш, уфимский журналист, 33 года

Неизвестный.

Иностранец в черном.

Свита иностранца.

Действие происходит в деревне, от которой осталось всего несколько дворов. Дом Вафы — старенький, но добротный. Внутри почти аскетично чисто, на всю стену полки с книгами. Портреты Пушкина и Максима Горького на стене. Напротив — дом Зайнуллы и Варакии — новый, раза в два больше, чем у соседа. Обстановка в доме богатая, но как-то ненужная в деревне. У домов — общий двор. Посередине двора — большой стол.

Действие первое.

Сцена первая.

Раннее утро. Появляется Старик. Он садится за письменный стол, включает лампу, достает тетради и начинает их сосредоточенно проверять.

Голос. Вот уже двадцать лет, как я на пенсии. Но все также встаю с петухами, пью крепкий чай, как его заваривала моя покойная жена, и сажусь проверять тетради моих учеников.

Меня часто спрашивают, зачем ты это делаешь, зачем копаешься в прошлом, ведь все твои ученики уже давным-давно стали самостоятельными людьми, живут своей жизнью, у всех свои семьи, свое хозяйство, а некоторые уже успели отойти в мир иной. Так зачем тебе, Старик, все эти школьные тетради, зачем в сотый раз проверять их сочинения? Скажу честно — я не знаю, что им ответить. Я не знаю, зачем все это делаю. Не знаю.…

Сцена вторая

Во дворе появляется Варакия с ведром в руке. Она доила корову.

Варакия. Проклятая корова! Опять меня ногой пнула! Чтоб ты провалилась на этом месте, чтоб тебя в лагеря сослали по пятьдесят восьмой статье, кулацкое отродье! Чтоб тебе киллера подослали конкуренты-капиталисты!.. (видит Неизвестного, он перелезает через забор, тащит самовар).

Аракы-апай ставит ведро с молоком на скамейку, хватает метлу, подкрадывается к Неизвестному, тыкает его в спину.

Аракы-апай. Стой, сукин сын, сволочь, фашист, цепной пес империализма! Руки вверх!

Неизвестный роняет самовар, поднимает руки вверх.

Неизвестный (смертельно испуганный). Не стреляйте, не стреляйте! Я все отдам, все!

Аракы-апай(сурово). Ты кто такой, что тут делаешь?

Неизвестный. Я Неизвестный, я человек без имени.

Варакия. Что за чушь? Как это так, разве бывает человек без имени?

Неизвестный (несколько манерно, даже горделиво). Бывает, вот яркий тому пример — я. У меня нет имени.

Варакия. А это что такое? Самовар?

Неизвестный (неуверенно). Да, действительно, самовар.

Варакия. Как же это у тебя самовар есть, а имени нет?

Неизвестный. Ну вот так как-то вышло все…

Варакия. И что же ты тут делаешь без имени, зато с самоваром?

Неизвестный (он узнает Аракы-апай). Хочу самовар обменять, Аракы-апай…

Варакия (заинтересованно, в ней проснулся частнособственнический инстинкт). На что? На имя?

Неизвестный. Нет, на имя самовара не хватит… На это… (щелкает по горлу). Недорого, а то все горит внутри, душа горит, мается…

Варакия(заинтересованно, отчего теряет бдительность). А вижу, вижу… Самовар-то хорош? Дай-ка посмотрю!..

Неизвестный. Хорош, хорош, целых две… три медали…совсем забыл… четыре медали…

Варакия. Ну-ка, ну-ка… Хороший самовар, у меня такой же… (уверенно). Ну да в хозяйстве самовар лишним не бывает… Ставь сюда… Сейчас, сейчас, подожди минутку.

Уходит в аласык.

Неизвестный озирается, видит ведро с молоком, подбегает и начинает пить, жадно урча, как пес.

Варакия (появляется с поллитровкой под мышкой). Ты что делаешь, акула капиталистическая, инвестор проклятый! Зачем лизинг тут устроил! Я тебе покажу невидимую руку рынка! Я тебе покажу свободную конкуренцию! (ставит бутылку на стол, хватает метлу и начинает дубасить Неизвестного. Тот бегает вокруг стола, наконец хватает бутылку, выбегает со двора).

Варакия. Вот сволочь, капиталист проклятый! Правильно Маркс говорил, нет такого преступления, на которое не пойдет буржуй за триста процентов прибыли! (осматривает ведро). Стакан, может, и выпил. Невелика потеря. Лишь бы был незаразный. А то вокруг птичий грипп, понимаешь, какой-то развели! При коммунистах никакого птичьего гриппа не было! (машет рукой). Да ладно, он же не птица, человек, как-никак! Процежу через марлю, все равно хотела на рынке продать. Эти городские все равно ничего в деревенском молоке не понимают. Жрут и жрут! Уже от пуза напились, уже скоро лопнут, а все равно жрут и жрут! Я вот недавно в Уфе была и видела там одного… (В сложной пантомиме пытается изобразить, какой он толстый. Покажет с одной стороны, потом отходит метров на пять и показывает с другой стороны). Это разве таким человек должен быть? Таким? Проклятые капиталисты! Накормили Россию, того гляди лопнет!